Кажется, они были беспомощны. Так, как никогда. И в пустых коридорах тихим, насмешливым эхом фразы, произнесенной сотней губ, шевелится мысль о том, что чья-то злая шутка зашла слишком далеко. Череда событий - четкая параллель, он которой в позвоночник вгрызаются осколки камней, оставленных после битвы в подземельях с троллем, который никак не мог сам прийти на огонек; у каждого в голове и на языке - невысказанная мысль, а еще явное ощущение того, что если не взяться за это сейчас, то это будет продолжаться, и список жертв будет пополняться - карточная игра идет уже не на бездомные безделушки. И это уже расклад совсем не в их пользу.
Трепещите враги наследника, Тайная комната снова открыта!
Это почему-то совершенно не казалось глупой шуткой. Потому что оно ею не было.
Паника была никому не нужна, потому преподаватели были заняты поиском шутника, однако был еще один пунктик, от которого плечи зябко дергались - слухи, слухи, слухи о том, что Магдален Куинн бесследно исчезла незадолго да появления надписи. Теорий было много: внезапный отъезд, свалившаяся простуда и куча других абсолютно нелепых вещей, но была ли в них правда? Мередит верил, что нет. Они верили в то, что все не так просто. Да разве можно было теперь даже задуматься о том, что все происходящее - это только спектакль, как решили с самого начала на Хэллоуине, когда профессор Навахо о появлении тролля, только вспомнив, что случившееся оказалось не только не шуткой, но и закончилось совершенно не смешно, потому как смелым (и в некотором роде безбашенным) ребятам, которых угораздило связаться с диким чудищем, пришлось навестить лазарет. Довольно слепого игнорирования. Оно может стоить слишком дорого.
Мерри закрывает глаза и считает ровно до десяти и обратно - кто бы спорил, что безрассудство у них в крови? Но времени нет, оно катастрофически быстро ускользает в сумрак, и если они еще немного будут тянуть, то кто знает, как это все может закончиться. Мысль четкая, серебристая, как молния. Знакомая всем история, которую, кажется, едва ли не наизусть знает каждый школьник, который воспитывался в мире волшебников. Рассказ о том, как в свое время Гарри Поттер открыл Тайную комнату, чтобы вызволить оттуда Джиневру Уизли и поразить василиска.
И если у старшего наследника семейства Поттеров не оказалось способностей для раскрытия комнаты, то может тот из детей, кто учится на Слизерине, способен?
Легкомысленно, глупо и детско. Кожа покрывается мурашками то ли от холода, то ли от волнения. Мередит сжимает и разжимает пальцы, пытаясь согреться - но он твердо уверен, что пути назад у них нет и не будет уже.
А когда средний из Поттеров пришел в туалет Плаксы Миртл, сердце гулко пропустило удар и ухнуло куда вниз, к желудку, медленно, но верно подогревая беспокойство, повышая градус. Мередит не мог быть уверен на сто процентов, что его не проигнорируют, но Мерлин, он действительно испытал самое настоящее облегчение в тот момент, когда услышал знакомые тонкому слуху шаги - юноша хорошо умел различать людей по походке, и звуковая память не подводила практически никогда.
- Альбус, - голос Мерри звучит глухо, настолько, что он не узнает его и сам. Его поддержка - это Роза, а Колин внезапно думает о том, что будто бы враз разучился разговаривать с людьми. Это ощущение липкое и неприятное, пахнет неуверенностью, и юноша хочет стряхнуть его с себя, потому что это последнее, что нужно ему сейчас. - Мы... Ты наша надежда.
Искренность выкручена на максимум. Всегда. И Криви смотрит в глаза Альбусу просто для того, чтобы он знал, что он действительно нужен.
- Я знаю, это звучит безрассудно, но что если все так, как тогда? - он переглядывается с Розой на короткое мгновение. - И что, если пропавшая Магдален там? И ей явно там плохо. Это не может закончиться чем-то хорошим.
Очень плохо.
Мередит всегда думал, что неплохо знает Альбуса. В его глазах факультет не значил практически ничего, потому как все зависит только от человека, и это - непреложная истина, с которой бесполезно спорить. И он искренне верил в то, что младший брат Джима - хороший человек.
- Попробуешь... попробуешь открыть её?
Конечно же он может отмахнуться. Сказать, что все это глупости и нелепости. И это будет провал. Но было ещё кое-что. Что-то, что не давало огоньку погаснуть: старая история содержала в себе образы старых героев, а именно отца и матери самого Альбуса. Давить на это Колин бы не стал - пока нет необходимости, пока жива совесть и вера. Это ещё не война, но кажется, назревает что-то, очень близкое к ней.
Дышится тяжело, будто воздух спёртый, вибрирующий. Влажный. Пока им не сказали категоричное «нет», они все ещё могут рассматривать все... в позитивном ключе.
- Вдруг у тебя... действительно может получится?
Как у твоего отца.
Действительно может. Мерри готов предложить Альбус все что угодно, если получится - он постарается исполнить любую его просьбу. И это он, кажется, уже озвучивал. Решать, воспользоваться этим или нет, если у Поттера вдруг получится - дело самого Поттера, в любом случае у него будет возможность попросить об этом... чуть позже.

Отредактировано Meredith Colin Creevey (2019-02-17 19:29:03)

Она слышала стук собственного сердца, не в груди, а в ушах, в голове, по всей округе. Ее пальцы хватались за мантию Мерри не из-за того, что она боялась отстать, а из-за того, что хотела чувствовать рядом кого-то живого, потому что холодное, скользкое и неживое было уже здесь, стискивало ее шею своими длинными ледяными пальцами. Она не сразу поняла, когда страх отделился от тела, преображаясь в почти осязаемое. Может, когда увидела надпись на стене, оторопь в глазах детей? Когда гриффиндорец рассказал ей свой план и больше ничего не оставалось, как последовать вслед за ним? Или когда она проиграла в голове возможный сценарий? Тот самый, который был в ее голове с юных лет, тот самый, что был частью опасных приключений мамы и папы и больше походил на ночной кошмар, чем на реальное и когда-либо существующее. Эти детские страшилки - их нравоучения, местами приукрашенные, чтобы дети не нарушали правил, слушали учителей, не ходили гулять в опасные места. Розе хотелось так думать и надеяться, что родителям, тетям и дядям не пришлось в самом деле переживать настолько страшные события, а сейчас эта стена из наивности и надежды громко рухнула, высвобождая то самое существо из ужаса и страха. Люди умирали в этом замке, достаточно глупых иллюзий.
Роза крепко схватилась за эту вылазку, чтобы не позволить пойти Хьюго, или Лили, или Луи, кому угодно, кто мог бы ответить согласием на предложение Мерри, и была рада хотя бы тому, что гриффиндорец первым делом подошел именно к ней. Каким бы сильным не было оцепенение, а происходящее не походило на страшную сказку, сошедшую со страниц потрепанной книги, она не хотела, чтобы кто-то еще из ее семьи погрузился в нее. Она почти не знала Магдален, и в ее фантазии в тайной комнате по-прежнему лежала девочка с рыжими волосами, но Куинн хотелось спасти, или вновь начать возводить стену, надеясь, что девушки там нет и никогда не было. Ради этого Ро готова была спуститься туда, зажмурив глаза пройтись по костям и даже увидеть огромный змеиный скелет, но убедиться, что история не повторяется, потому что если это не так, тролль в подземелье, открытие комнаты - капля в море, дальше будет хуже.
Она делает глубокий вдох и почти уже смиряется с приближающейся неизбежностью, понимания, что во всем этом было кое-что еще хуже - на помощь должен прийти Альбус. Роза переживала за его отношения с семьей так, как переживали только они сами. Конечно, сложно было сказать в чем именно проявлялись их переживания: в скандалах или наигранном безразличии. А сколько раз Лили пыталась помирить братьев, наверное, уже не имеет счета. Это было так же бессмысленно, как молить о дожде, стоя посреди пустыни. Роза, по этой же причине, никогда не влезала в историю их взаимоотношений, но всегда волновалась за кузенов, а особенно за Ала, который настолько сильно огородился от семьи, что Ро начинала понимать, она больше не знает его так же хорошо, как в раньше, в детстве, когда они собирались у бабушки и дедушки, не хранили друг от друга секретов, и пусть Альбус даже тогда держался подальше от особенно громких событий, было заметно, что происходящее ему по душе. А может и не было такого, и эти воспоминания лишь осколки неверной композиции, воспроизводящейся в голове Розы. В конце концов, все они раньше были другими.
Уизли не решается выйти вперед и стать рядом с Мерри, она позволяет ему полностью владеть ситуацией и совершенно точно готова отправиться вслед за ним, куда бы он не решил. Она никогда не задумывалась о том, что Альбус может владеть парселтангом, и сейчас на этим раздумья не было времени. Дядя знал, а значит была вероятность, что кому-то из детей передался этот дар.
Каждая реплика Криви сопровождалась коротким кивком ее головы, хотя едва ли они оба могли это заметить, учитывая, что Уизли стояла чуть поодаль, в тени, отбрасываемой неизвестно чем. В этой части замка было очень тускло, горящие факелы ситуацию не спасали, и Роза все сильнее хваталась за мантию Криви, отгоняя от себя малейшие приступы страха. Она полными глазами надежды взглянула на Альбуса, когда он высказал ее предположения насчет Магдален. Да, черт возьми, будет просто замечательно, если это все чушь, но убедиться в этом было жизненно необходимо.
- Послушай, - ее голос прозвучал хрипло из-за долгого молчания. - Может ты и прав. Но может и Мерри прав. Проблема в том, что мы не узнаем, пока не влезем туда и не увидим своими глазами. Если она там, она до смерти напугана и совсем одна. Альбус, я тоже слышала эту историю от человека, который принимал в ней участие.  Тебе не страшно от мысли, что было бы, если бы наши отцы не рискнули туда спуститься? - нарушив свое молчание, она все же отпустила мягкую ткань и стала рядом с Мередитом, смотря кузену прямо в глаза. - Может для тебя это ничего не значит, но я считаю, что нам стоит спуститься.

Правы, правы, правы. Как они чертовски правы, но как они не понимают, в каком положении он сейчас находится? Как он потом будет оправдываться, кто открыл тайную комнату? Что он скажет?
Пока роза и Мередит рассказывали ему о прошлом, напоминали подвиги его и своих родителей....

Словом, эта спекуляция чужими заслугами, как оказалось, присуща как слизеринцам, так и гриффиндорцам. Все люди одинаковые, и тут ни о каком благородстве не идет и речи. Каждый использует информацию в своих целях, и, как ни странно, но слизеринцы бывают даже честнее. Они не прикидываются. Когда Пьюсь говорил с Альбусом, он не скрывал, почему и за что он согласен принять его в Красные Змеи - только из-за отца и этой возможности попасть в тайную комнату Салазара Слизерина. В Армию Дамблдора Альбуса не позвал никто, ему даже не предложили. Итак, обе организации - это группка самовлюбленных учеников, которые сами выбирают, кого принимать, а кого нет, равно, как и факультетское деление. Вот они корни всей дележки детей, но если по факультетам распределяет магия - Шляпа - то здесь - банальные человек, не всегда грамотный и умный человек. Одни собирают у себя в команде детей героев или тех, кто хочет стать героем, а другие...другие пытаются исправить ошибки своих отцов, сделать свои фамилии уважаемыми, а не теми, кого ассоциируют с проигравшей стороной Второй магической войны. Альбус не мог всего этого объяснить пока, но он с каждым днем делал все больше шагов на сторону Слизерина, потому что он смотрит в будущее, а не в прошлое, ему не нужен опыт прошлого, они ищут что-то другое, сильнее, мощнее, новее.

...он пытался спроектировать то, что будет дальше. Вот он откроет комнату, они спустятся, вытащат девочку, а что дальше? Криви и Уизли потащат ее в больничное крыло, где она все расскажет и чуть ли не по-фамильно сдаст каждого, кто был там, и поблагодари каждого, кто помог ей выбраться. Готов ли Альбус сейчас прилюдно объявить войну Красным змеям? Готов ли стать предателем?..

А как поступил бы его тезка? Ведь он шел до самого конца. Ведь он не дал волю своему тщеславию  и не стал мимолетным героем, выиграв одну маленькую битву. Он выиграл целую войну. Глупо было, конечно, сравнивать Темного лорда и Пожирателей Смерти с кучкой учеников, которые и сами еще толком не понимают, что делают. Но..очень жестоких студентов.

Боялся ли Альбус? Конечно. Его не убьют, но уничтожат, размажут по стенке и не поперхнутся, и вообще-то хорошо бы вырастить себе василиска, чтобы уж хоть как-то обороняться ото всего этого. Вот такая оптимистичная мысль ему и помогла. Он не Джеймс, который летит, очертя голову, не продумывает на несколько ходов вперед, а просто прыгает в пропасть, окутанную туманом с надеждой, что там есть мост или трос, за который можно ухватиться. Альбусу должно прийти верное решение, исходя из которого он сможет смотреть в зеркало. Ему было жаль девушку, которая была внизу, в большей степени потому, что она невинная жертва игры. Как таковой цели серьезной у Красных Змей не было. Только попугать. попугали и хватит. С другой стороны - великая и могучая Армия Дамблдора..АЛЬБУСА Дамблдора хочет получить спасение...вот незадача - от Альбуса. Гриффиндорцы всегда ждут волшебной помощи от некоего Альбуса. Это даже уже смешно.

-Палочки. Мне нужны ваши палочки, - Альбус выгнул бровь и протянул раскрытую ладонь вперед. Не думали же они, что он так просто разнежится и поможет? Они надавят на жалость, и он такой расплачется? Альбус умеет приносить жертвы куда более серьезные, чем какие-то воспоминания, чужие воспоминания.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Страшится только тот, кому есть, что терять. Смог бы сам Альбус так легко отдать палочку кому-то, как Мередит? Нет. Он боролся бы за нее, нашел бы другой способ, третий, пятый, десятый, но палочку никогда не выпустил бы из рук. Сказать, что это великая сила - отдать палочку? Или же величайшая глупость? Сложно было и то, и другое.
С одной стороны, казалось, что они доверяют Альбусу, с другой - он поставил их в такое положение, когда выбора у них нет, но ради своего друга они готовы пойти на все. В словах и тональности Розы он слышал упрек, недовольство и даже некую ненависть к тому, что он делает, к тому, кто он есть. И...ему нравилось это. Альбус, наконец, воочию слышит то, о чем они все - Уизли-Поттеры - боялись сказать. Альбус - не такой миленький и добренький, как все они, он не готов жертвовать своей тушкой ради всеобщего блага и спасения всего мира, потому что этот чертов мир ничего не делает для самого себя. Так, почему же не привести в действие старый, заржавевший механизм естественного отбора? Ведь каждого учат защищаться! Каждый имеет доступ к магии и магическим тайнам одинаковый. Пользуйтесь тем, что вам дано! Но, нет. Придет однажды великий Гарри Поттер или Джеймс Поттер и спасут весь мир. Конечно же, вся надежда на них. Или вот эти двое - возомнили себя теми, кто должен спасать чужие жизни, суют свой нос во все дела. О, они не хотят просто помочь своему другу, они хотят славы, геройского поступка, такого, который будет не хуже, чем у их родителей. Разве нет? Иначе, почему здесь сейчас не стоит сам Гарри Поттер, который абсолютно точно умеет открывать комнату? Почему здесь не стоит Невилл Лонгботтом? Который тоже герой войны? Ах, да, он же преподаватель, мы не ищем легких путей, мы не будет просить умных, взрослых волшебников нам помочь, мы будем действовать сами.
Во всем вышесказанном можно обвинить и самого Альбуса, который ничего никому не рассказывал, но лишь от того, что у замка есть уши. Этот замок хранит в себе не простые секреты в виде комнат и пропадающих коридоров, но нечто большее. Он все знает, все чувствует и помогает лишь тем, кто его любит искренне. А таких много, вне зависимости от факультета.
Альбус сжал левой рукой обе палочки, по руке прошел заряд, легкая дрожь - палочкам не нравилось находиться в руках чужого человека, явно настроенного враждебно к их хозяевам. Может быть, это было и так, но зла им Альбус не желал, как не желал погибели и самому себе. Им сложно понять, чем сейчас рискнет Альбус Поттер, они не знают, что стоит на кону и как он жалеет о том, что он вообще узнал о некоих своих способностях в присутствии Пьюси.
Если бы Роза сумела в темноте разглядеть взгляд Альбуса, резко обратившийся к ней, после ее слова "начнем", то ей стало бы страшно, хотя бы от того, что брата она бы в нем не узнала. От этого приказа ему вдруг захотелось открыть комнату и кинуть ее туда же. Раз ей так хочется стать великомученицей Уизли! А почему нет?Или выгнать ее из туалета и сказать, чтобы они уматывали в свои комнаты и ждали весточки.
А еще страшнее, что у Альбуса появилось противное чувство, что это его комната, его место, законное, как будто оно перешло к нему по наследству, как будто он его отвоевал - ходят там всякие слизеринцы, гриффиндоры, вторгаются. И все пытаются пользоваться его домом! Тайная комната вдруг стала всеобщим достоянием, куда влезают все, кому не лень. Может быть, пора уже экскурсии водить?! Насколько рассказывал папа, даже Альбус Дамблдор не спускался туда, впрочем, здесь наверняка не знает никто. Был бы доволен Салазар Слизерин, что Альбус всех туда впускает? Ведь отец ею не пользовался за все годы обучения в школе.
Мерлин ,как он жалел, что отец однажды нашел эту комнату, и они вместе со своими друзьями рассказывали о ней своим детям! Нельзя! Зачем! Они не имели права знать! И вот сейчас они стоят и требуют от него того, чтобы он их туда впустил. А он не хочет. Не хочет, потому что у них нет прав никаких на то, чтобы быть там.
Он сходит с ума. его сводит с ума вся его жизнь, все то, во что он сам себя загнал. Ему нужен отец, которого нет рядом никогда, который уже смог сделать так, чтобы  в нем не нуждались другие его дети, но Альбус нуждается. У него много вопросов, на которых нет ответов.
Главный сейчас - что ему делать? Он знает, что там, внизу, есть девочка, которая попала туда по глупости. Он знает, что он будет тем, кого обвинять и в похищении, и в спасении, потому что он единственный, кто умеет ее открывать и, черт подери, его сдадут с потрохами.
Представим себе, что они сейчас втроем спустятся, что дальше? Как быстро они поймут, что Альбус - тот, кто Магду туда и запихнул? Мерлин, они еще не поняли?!
Так вот, спускаются и видят - Магда. Забирают. Что дальше? Ей придется рассказать, где она была и как попала. Как быстро выйдут на Альбуса? В тот же миг, потому что Красные Змеи его и заложат директору школы. И все - прощай Хогвартс. И это в лучшем случае. С другой стороны - он может не позволять им в принципе спускаться вниз. Зачем?
И все-таки Альбус был бы не Альбусом, если бы не нашел третье решение.
-Начнем? - съязвил Альбус, укладывая их палочки в карман брюк, прикрывая его мантией. Свою палочку он из рук не выпускал. - Кровб свою готова пожертвовать для открытия? - он усмехнулся. Кажется, она переоценила свою роль во всем этом предприятии, потому что Альбусу они оба не нужны для того, чтобы вытащить девушку оттуда. А вот он им нужен, но куда уж ему до великих гриффиндорцев.
Он подошел к крану и прижался к нему, едва слышно пропев просьбу. Обойдется. Пусть она ничего не слышит.
Пол слегка задрожал, и комната открылась.
-Ну заходите, - он указал ладонью в открывшийся проем. Или они думали, что он полезет первым? Хотят быть героями, пусть ими будут, а он понаблюдает за тем, как к ним приходит осознание того, что они в ловушке.

Отредактировано Albus Potter (2019-03-16 17:03:11)

Спектр эмоций зашкаливал, Роза не могла вспомнить в каких обстоятельствах еще испытывала столько разных чувств одновременно. От злости она цеплялась ногтями за собственную кожу, от обиды жевала щеку изнутри, заставляя себя сосредоточиться на этой боли, чтоб отогнать стоящие в глазах слезы, порывающиеся сорваться сразу же, как только она моргнет еще раз.
Ее здесь нет, ее не должно быть, она хочет вдавиться в ближайшую стену так, чтоб кости трещали, желает слиться с холодным камнем и провалиться в пустоту, словно там ей и место, но вокруг мрамор, витраж и лунный свет, проникающий сквозь яркие картинки. Нет больше тени, Роза не может исчезнуть, а одного взгляда на ее лицо достаточно, чтоб понять - она на грани, балансирует как начинающий акробат и вот-вот сорвется, но не в дыру, что сейчас появится в полу, а куда-то намного глубже, куда дольше падать и больнее разбиваться.
Альбус резал ее без ножа, прекрасно зная, что с Ро это делать проще всего. Ее детская наивность генерировала идеи, заставляла надеяться, а потом больно ударяла под дых в попытках напомнить, что ты, черт возьми, уже не маленькая девочка. И, возможно, будь здесь на месте брата кто-то другой, не родной или хотя бы плохо знакомый, было бы намного проще, но все упущенные возможности и вероятности стали бессмысленны так же, как ее идеи. Пока они шли до туалета, Мерри наверняка думал, что самое сложное будет внизу, а сейчас она поймала на себе его взгляд сожаления и смогла лишь тем же ответить. Он не был виноват в ее чувствительности к поведению кузена. Вся их личная семейная драма не имела места в этой истории, была важна только Магдален, и Роза это понимала, но все еще не могла избавиться от въевшейся обиды.
Кузен показывал неприязнь всем своим видом, будто они насильно заставили его находиться здесь, делать нечто непозволительное, иметь наглость просить его о помощи. Он словно хотел снять с них кожу живьем, кинуть прямо вниз на старые кости и с упоением наблюдать за их способами выживания. Ро стояла неподалеку, пытаясь вглядеться в его лицо, узнать в нем своего брата. Чего он хотел? Кровь?
- Бери всю, - шутка, от которой губы Альбуса расползлись в усмешке, резко охладила девушку. Она с ним давно не общалась так, как раньше. Если теперь это был его единственный способ вести дела, то пусть так оно и остается. Ро пыталась, и ее попытки были не то, что даже неоцененны, а проигнорированы. Она знала, что Ал другой, но для нее другой никогда не значило плохой. Сейчас девушка сомневалась в каждой мысли, появляющейся в ее голове, стремительно заменяющей одну на другую, а самое страшное, что потребовалось всего ничего, чтоб заставить эти мысли нестись бесконечным потоком, разрушать ее уверенность и накрывать волной отчаяния. Быстрее бы оно уже закончилось.
Шипение было тихим и нечетким, слизеринец наклонился с выгравированной змее, словно была необходимость шептать ей на ушко. Роза отошла поближе к Криви, решив не нарушать уединение Альбуса, а еще лучше не надоедать ему своей физиономией, раз она вызывает в нем такие сильные чувства. Пол вибрировал под ногами, медленно расползался, открывая поход. Все было в точности так, как рассказывал отец. Рукомойники отъехали, открывая темнеющий проход, в который не было никакого желания спускаться. И туда действительно надо просто прыгать, не было не единого намека на лестницу.
Роза не решилась подойти к краю первой, ее вестибулярный аппарат грозился дать сбой, и она осторожно следовала за другом, непроизвольно хватаясь за его мантию. Глубокий вдох. Еще один. И еще. Вперед.
Дорога под ногами было не ровной. Ро все чаще вспоминала об историях отца, на секунду даже обрадовалась, что у нее нет под рукой палочки и она не видит костяные остатки, покрытые мхом стены, разбитые камни. Она чувствовала нервозность гриффиндорца, улыбалась его попыткам разрядить обстановку или все-таки вытянуть у Поттера свою палочку. Уизли бы его поддержала, сама пару раз споткнулась и, кажется, стесала себе локоть об одну из разрушенных стен, но ноги уверенно несли ее вперед, злость на кузена все еще бурлила внутри, подгоняя и разливая под кожей такой жар, будто она сидела у раскаленной печки. Рукава школьной рубахи были высоко закатаны, а мантия сброшена еще у входа в комнату, так что ничего не мешало Роззи уверенно рассекать темноту при этом еще ни разу не разбив себе нос или колено.
Они шли почти в мертвой тишине, нарушаемой только звуком падающих капель и их шагами, если кто-то наступал на что-то хрупкое. Здесь было темно, каждый коридор сменялся другим почти таким же, спустя всего пять минут ходьбы стало понятно, что только благодаря своему желанию Магду здесь не найти. Нужно спросить того, кто знает наверняка.
Вопрос Криви резанул уши, заставив Розу резко остановиться. Она думала, Альбус скажет все сам. Думала об этом еще когда они были наверху, больше надеялась лишь на то, что он понятия не имеет, где находится Куинн, но взгляд Мередита, моливший о помощи и поддержке, смешанный со злостью, которую Альбус потревожил в ней, как угли мешают кочергой, заставил выйти вперед и остановиться напротив кузена.
- Не хочу здесь долго ходить. Где главный зал? - Роза сжала губы в попытках подобрать правильные слова, но быстро сдалась, понимая, что в этой ситуации никто не победит, вооружившись ее вежливостью. - Ты ведь отнес ее туда же, где лежала твоя мать?

Попадая на Слизерин, Альубс не воспылал ненавистю к Гриффиндору, да и отец говорил всегда, что факультет не имеет никакого значения, но с каждым годом Альбус понимал, что имеет, черт их дери! А еще большее значение имеет фамилия. Перед ним сейчас стояли не просто детки, а детки героев войны, которые настолько высокомерны, что совершенно не думают ни о последствиях, ни о других возможных вариантах, ни о том, что они вообще тут не должны быть.  И Криви его не так раздражал, как Уизли, как ее гонор и желание его уязвить. Чего она добивалась? Того, чтобы Альбус тут расплакался и пожалел всех? Увы, она привела его к совершенно обратному действию. Одним резким взмахом волшебной палочки он загородил им путь огромным камнем, что еще валялся с тех незапамятных времен.
-НЕ СМЕЙ О НЕЙ ГОВОРИТЬ! - взревел Альбус, и голос его раздался по всем имевшимся залам этой комнаты. Альбус Поттер - мальчик, который никогда ни на кого не кричал, который был весьма тихим и даже скромным. На занятиях его голос был твердым, но никогда не было тона выскочек, которые хотели, чтобы их слышали все. Сейчас же глаза Альбуса налились кровью и жутчайшей ненавистью ко всем, кто так или иначе был причастен к сложившейся ситуации, да и к Армии Дамблдора. Чертовы выскочки. Наверное, сейчас в нем совершенно угас этот рассудительный и тихий Альбус, а вылез наружу Северус, видящий все в другом совершенно свете.
Он обошел этих двоих и встал перед ними, чтобы видеть их глаза. Он знал, что Роза сейчас начнет прятаться за своего спасителя, а тот даже будет пытаться ее отгородить от сумасшедшего Поттера, но ему было все равно. - Кто вы такие, чтобы вообще здесь находиться?! - он ненавидел сейчас своих родителей и дядей с тетями за то, что они запудрили мозги им, детям, своими приключениями и подвигами, веселыми рассказами, и те в свою очередь хотели стать такими же. Между тем, родители что-то не рассказывали, что было на самом деле, они забывали о том, что сами подвергали свои жизни опасности. - Разве вы тут были?! Разве вы знаете ЧТО тут было, чтобы вспоминать?! Разве это ваше дело?!-он продолжал говорить в том повышенном тоне, который избрал для себя. - Почему же вы, такие умники, не пошли к преподавателям? Не пошли к тем, кто уже раз тут бывал - к великому Гарри Поттеру и Рональду Уизли? А? Почему не пошли к директору школы? Или хотя бы профессору Лонгботтому?! А я вам отвечу! Потому что вы жалкие выскочки! Которые не хотят НА САМОМ деле помочь, а хотят только славы! Такой же, какая была у их родителей, таких же приключений и историй! Разве нет? Скажите, что нет? Я все равно не поверю. Вы с радостью строите из себя жертв, с радостью отдаете свои палочки, смело идете вперед, зная, черт подери, что там нет монстров и василисков, - он остановился, чтобы перевести дыхание.
Да, Альбус тоже думал над тем, что в этом зале была и его мать, когда он впервые сюда спустился, но он никак не думал об этом месте, как о чем-то плохом, напротив, ему очень понравилась комната - отсутствием яркого света, эхом, которое раздавалось, красотой стен и полов, сколько всего было неизведанного, но увы, она уже не была такой тайной, какой бы ему хотелось. А еще Альбус понял - гриффиндорцам нельзя доверять, ведь именно они в лице отца и дяди Рона все это растрещали детям. Порой, некоторые тайны должны оставаться тайнами и их не нужно всем рассказывать. Альбус очень хотел высказать это своему отцу однажды, возможно, даже представится случай. Он сомневается, что Волдеморт побежал рассказывать всем подряд о тайной комнате, когда ее открыл, более того - он уверен в этом. Он уверен даже в том, что ни один из Пожирателей Смерти не знал о ней, зато кучка Уизли-Поттеров знали и активно этим пользовались.
Альбус, конечно, не опустится до того, чтобы говорить Розе о ее родителях, как это делает она, говорить о том, что Гермиона Грейнджер никогда не поступила бы так глупо и опрометчиво, как она сейчас.
О, Альбус и правда хотел бы, чтобы они скорее пошли к преподавателям и умным людям, чтобы решить эту проблему, тогда и ему не пришлось бы стоять перед каким-то сложным выбором - не то девушку освободить, не то не подорвать ту хрупкую позицию, которую он кое-ка кзавоевывает себе в этом месте. Все решилось бы гораздо быстрее, но нет же, люди создают ему трудности, да и самим себе.
Он выдохнул.
-Silencio, - Альбус совсем не хотел слышать их дурацких оправданий, поэтому пресек их попытку что-то сказать. - Еще одна попытка, и я ее сломаю, - обратился он к Криви, держа в руках его зажженную палочку. И если он открывал эту комнату с мыслью, что он сделает все, чтобы выкрутиться из этой ситуации так, чтобы всем было хорошо, чтобы вытащить девушку, невинную, чтобы Роза и Мередит тоже спокойно отсюда вышли, он даже готов был уже принимать удар от Змей на себя, понимая, что они-то уж быстрее поймут, кто всех вытащил, то теперь, после этого высокомерия, после низких попыток задеть за живое, он готов был пустить все на самотек, посмотреть на то, как они сами будут выбираться и выкручиваться, они ж умненькие детки, вот пусть и думают, куда деваться, как вылезать обратно. Герои, которые и комнату самостоятельно открыть не могут, а еще и плюют в лицо тому, кто пошел им настречу и помогает, рискуя собственно шкурой, но кто ж об этом подумает? Кому вообще есть дело до того, что творится в голове и сердце Поттера.
Он отодвинул этот камень и пропустил их в тот самый зал, куда так мечтала попасть Роза. Так, пусть она тут и остается. Навсегда.

Мередит даже толком и не успел понять, в какой момент все пошло не по плану.
В нем было слишком мало яда для того, чтобы желать кого-то обидеть - даже Альбуса, который решил играть в игру "ну же, давайте, кто быстрее выкрикнет, что я мудак". Потому в произнесенном вопросе не было никакой явной издевки или чего-то такого, что могло бы сказать, что у Криви есть цель как-то унизить среднего из Поттеров. Нет. Даже шутка про светлячка была всего лишь шуткой, которая родилась на свет потому, что на самом деле львёнок нервничал, да и в темноте бродить не хотел.
Он чувствовал Розу. Ее эмоции, похожие на пылающие огоньки, ее желание - такое же, как и его - закончить начатое успехом, - но почему-то не подумал о том, что совершенно не знает, какие отношения связывают этот нежный Цветочек и Альбуса. А они, похоже, были не в ладах. Эту бурю уже невозможно было остановить.
Поттер вмиг поменялся в лице, и эта резкая перемена заставила Криви на полнейшем автомате стать в дуэльную стойку - то, что его палочка сейчас в руке слизеринца, он осознал позже, внутренне холодея. Голова все еще не понимала, что лишилась практически главного своего оружия еще там, за пределами проклятых лабиринтов.
Кажется, юноша никогда не слышал, чтобы Поттер повышал голос. Сейчас же он был просто наполнен глухой яростью и колкими речами, звучащими, как жесткая, негнущаяся проволока. Признаться, гриффиндорец не ожидал такой реакции на слова Розы, и все внутри на мгновение сжалось ровно после того, как к нему пришло осознание - они в полнейшем, мать его, дерьме.
И нет, в этом не Роз виновата.
- Альбус, - попытался воззвать к разуму Альбуса Колин, ощущая, как липкий пот проступает на загривке. - Успокойся, Альбус, давай спокойно поговорим. Конечно, нам дело, вы ведь хотим помочь...
Однако грубое Silencio сделало невозможным любые дальнейшие дискуссии.
"Замечательно", - стиснул зубы Мередит, глядя исподлобья на слизеринца. Честно говоря, если бы львенок мог прожечь в нем дыру, он бы с удовольствием этим занялся, но это, к глубочайшему его сожалению, не представлялось возможным. Если до этого мальчишка делал все, что угодно: беспокоился, переживал, нервничал, надеялся, пытался как-то поддерживать позитивный настрой хотя бы внутри себя самого, то сейчас он испытывал натуральную злость. Такую настоящую, пугающую, почти осязаемую, что от этого становилось дурно.
"Слышишь, Криви? Включай мозги и держи себя в руках", - предупредил Мерри его внутренний голос так строго, будто он был не посреди темных коридоров под Хогвартсом, а по меньшей мере бифитером, несущим службу у Тауэра. - "Если ты думаешь, что хуже стать не может, то помни, как часто ты насчет этого ошибаешься".
Смешно, что некоторые называли его счастливчиком. Прямо сейчас мысль об этом готова вызвать истеричный смех.
Короткий, импульсивный жест - и нужный вход прямо перед ними. Заходи, гостем будешь. Возможно, навечно.
Свою палочку Криви все еще видит в чужой руке. Сердце бьется слишком гулко, и кажется, что этот звук отскакивает от стен.
Юноша крепко сжимает руку Розы. Он хочет поддержать ее. Не хочет, чтобы она боялась. Рози не должна пострадать сегодня.
Крик усилил спешку. Это была Магда.
Оказавшись в зале, они замерли - взгляд первым делом метнулся в сторону Куинн - гриффиндорец заметил её у стены, ощутил физически беспомощность, ужас и тонкие нотки безнадёжной, казалось бы, паники. Хотелось крикнуть что-то ей, что-то вроде «Магда, мы здесь, всё будет хорошо», но разве не было бы это откровенной и подлой ложью? Они все равно немы, как крохотные котята.
Мерри чувствовал, как ему становится трудно дышать.
Он видел Паркинсона. Шеймуса, гореть ему в аду, Паркинсона.
Скелет давно истлевшей туши василиска белёсо скалился, поглощая свет, отскакивающий от факелов. Интересно, осталась ли в этих клыках хотя бы капля яда, или он испарился в никуда также, как и плоть огромного ящера?
Улыбка Шеймуса Крошке не нравилась, что, в общем-то, немудрено. Она была жуткой. Есть в человеке какое-то пугающе нечто. Однако сейчас Мередит совершенно точно не чувствует страх - его захлёстывает и подхлёстывает, и здесь, прямо сейчас, слова не оружие - может, и к лучшему, что речь к нему ещё не вернулась? Всё, пора действовать!
Не зря всегда думал, что от этого хмыря добра не дождешься. Вот, живое свидетельство перед ними.
Какое ты вообще имеешь право?
Да никакого. Кажется, кто-то собственноручно надел на свою голову корону, даже не удосужившись спросить, принадлежит ли она ему по праву.
Без палочек у них с Розой практически нет шансов. Наверное, от него ожидают больше всего сейчас яростного потока эмоций и попыток осуществить рукоприкладство в отношении Паркинсона, однако единственное, что кажется Мередиту верным в эту минуту, это полные непредсказуемости действия. Именно потому Криви желает максимально явный выпад в сторону Шеймуса - будто хочет броситься на его, хотя силы слишком очевидно не равны, - а потом резко разворачивается, и его кулак очень точно и болезненно встречается с носом Альбуса Поттера.
Сил Колин не жалеет. Пускай он не выглядит тем, кто действительно может хорошенько приложить, оказывается, везде бывают сюрпризы. Нисколько не жалко, Поттер.
Дальше дело случая и физики. Толчок, удар под локоть, так, чтобы уж точно занемела рука - выпусти мою палочку, змеёныш! - и падение обоих на пол, потому что одно тянет за собой другое. У Розы, кажется, все же есть шанс получить то, что является их собственностью по праву.
Ну уж нет!

Отредактировано Meredith Colin Creevey (2019-04-11 15:58:04)

Порой сомнения порождают ошибки, а ошибки приводят к неожиданным и правильным решениям. Впрочем, где это прописано - какое решение правильное. Почему не выдают инструкцию по применению жизни? Иди, говорят, живи, по каким-то правилам. Почему какие-то события вызывают у человека бурю эмоций, а какие-то оставляют его равнодушным? Кто вообще управляет этими чувствами? И почему сердце так бешено колотится, если это всего лишь кусок мяса, кусочек мышц, таких же, как и печенка и селезенка? Почему боль, которая пронизывает все тело, отзывается еще где-то в области груди, если ничего не касалось даже близко этого места?
Альбус уже было немного успокоился, когда вес замолчали и перестали говорить и нести всяческую чушь, которая стальной иглой проходила по его позвоночнику, заставляя холодеть и без того уже опустошенного его. Ему нужно было время, чтобы понять и решить, как он вообще будет выпутываться из всей сложившейся ситуации, как он будет объяснять людям, почему они все вообще туда попали, ведь ясно, что он привел. Вряд ли кто-то поверит, что он не при делах совершенно. Ему нужно было время и спокойствие. Ровным счетом и на то, чтобы понять, как они вообще отсюда будут выбираться, ведь у Альбуса не было толком времени, чтобы обследовать это место, хотя и возможностей было больше, чем у остальных. Краем глаза он успел зацепить, что в зале была не только Магда, но и Шеймус, что было для Альбуса неким откровением, но удивляться ему долго не пришлось - силами Криви. Этот чертов львенок неожиданно ударил Альбуса.
"Идиот", - первое, что успел подумать Альбус и, наверное, даже последнее нечто вразумительное, потому что потом мысли смешались: в одной кучу оказалась мысль о том, что Гриффиндор окончательно себя скомпрометировал, ведь физическое нападение, это уже ни в какие ворота не лезет - насколько надо себя не любить, чтобы опуститься до такого. Альубс уже не в первый раз с этим сталкивается - Джеймс был первым. Так вот, война  нужна только Гриффиндору, причем кровопролитная, эффектная, пафосная. Слишком много пафоса и высокомерия у этой кучки ребят, которые именуют себя Армией Дамблдора. Чем они это заслужили? Ничем. Абсолютно ничем.
Альбус сделал пару шагов в сторону, покачнувшись от удара, невольно и машинально подставив руку к носу и почувствовав, что кровь все-таки идет.
Ну, естественно, в Тайной комнате Салазара Слизерина всегда должна проливаться чья-то кровь, наконец-то это будет кровь Поттера. Стоит только представить себе Салазара, который обустраивает себе эту комнату с мыслью, что однажды, по этому мраморному полу будет течь кровь, и это будет кровь некоего мистера П. Будет несколько попыток это совершить через Певереллов, потом еще одного Поттера, но только один окажется настолько глупым, чтобы поверить гриффиндорцу и помочь ему. Протягиваешь ему руку, а он ее хватает, а потом по ней же и бьет, если ты вдруг пытаешься взять поудобнее.
Он не успел толком осознать, насколько силен был удар, потому что поскользнулся об один из мелких камней, которые валялись по полу и грохнулся. Он не менее резкого удара затылком об острый камень в глазах потемнело и поплыло, хватка руки ослабела, и палочка его скользнула на пол, а что происходило дальше, он смутно вообще осознавал. Перед его глазами было лицо Криви, сопротивляться не было не то что сил, а скорее понимания того, что надо было давать какой-то отпор? Мелькнула мантия Розы и ее копна волос.
А вокруг есть только враги. Друзей нет и не было. Никто не относился к Альбусу как к другу или товарищу, никто не думал о том, что может сделаться с ним - каждый искал для себя только выгоду. Каждый. К какой бы организации он ни принадлежал - прикрывался ли он благородными целями, или напротив открыто высказывал свою позицию и стремления - он все равно искал личную выгоду, пользовался другими людьми для достижения цели и готов был пойти на все, и Альбус оказался жертвой обеих сторон сразу.
И только Джеймс, если и бил его, то не для себя и не из-за своей прихоти, а для него, для Альбуса...
Голоса слились в один большой, колокольный звон, так сильно бивший по голове изнутри, казалось, что стук сердца отдается в самой голове, и Альбус рад был отключиться, чтобы этого не слышать...

Отредактировано Albus Potter (2019-04-22 21:47:25)

Она словно была погружена в густой океан. В сладкий Морфий сновидений, тёплый как летний песок. А он, запустив удочку в синюю кисельную бездну, заставил ее проглотить звездную блесну реальности. И вытянул. Но мягко. Так, что она почти не замечала разницы между сном и явью, открывая тяжёлые веки. Ее взгляд серебрился утонченной безмятежностью жидких осколков. Расплывался бензиновыми кругами сладкой карамели. И Шеймс ласково улыбнулся в ответ на ее мимические попытки обратить сон в пыль. Он с трепетом наблюдал за ней, склоняя голову на бок. Будто Магда бабочка, выползающая из оловянной куколки. Ей тяжело. И Шейми видит это. Ощущает почти на вкус терпкую боль пробуждения.
Ей тяжело думать. Словно сладкую вату мозга пожевал дурман. Он червивой патокой обволакивает череп. И грызёт. Грызёт.
И вот она сложила два и два. Шеймс трогательно улыбнулся, словно польщенный догадливостью девочки. Да. Это был он. Он и его руки. Его бездушность. Его решения. И только ее кровь и боль. Но их не спрашивали, а насильно вовлекли в алое пиршество для удовлетворения голодной жестокости.
Она задавала вопросы. И чем больше она говорила, тем менее загадочной казалась. Более земной. С токсичным грузом скучной гравитации. Ее блаженный образ рассыпался, и Шейми стало страшно наблюдать за тем, как что-то целостное превращается в пыль. Как слова могут убивать. Как звуки складываются в разочарование.
Паркинсон равнодушно взглянул, когда Куинн задала вопрос, скучнее которого только «почему?». Зачем? Зачем ты это  делаешь, Шейм? Для чего? Во имя чего? Он почти злится. И это видно. Каждый из них, попадая в его паучьи капканы, должно быть, ощутил себя по-своему особенным. Это же так приятно возбуждать интерес, ловить, как облака сачком, внимание того, кто коснулся тебя случайным взглядом. И им кажется, будто Шеймус на миг влюбился. На миг обратился в веру под именем, например, Неземная Магдалин. И дышит ею, дышит ее дыханием и тонет в океане глаз. Стонет от желания, выскабливая из нутра ноты томного молчания. Ах, если бы ты знала, милая, как ему все равно. Как случайно - по-настоящему случайно - это свидание с болью. Ведь ему безразлично, кто будет съеден сейчас, кто - потом. У него нет друзей и нет врагов. Есть те на кого он охотится и есть те... с кем. Внезапно даже охотник может стать добычей. Но Шейми не устанет голодать. Как Магда не устанет пронзать мысли болью. Ее лицо искажается мукой, словно под кожей копошатся плотоядные черви. И Шейм касается рукой гримасы, словно пытаясь ощутить пальцами вкус. И он почти его ощущает. Терпкий и соленый.
- Если честно, я надеюсь, что мне не сойдёт, как ты это выразилась, - он улыбнулся. Мягко. - с рук. Иначе... скучно.
Каждый преступник - настоящий преступник - считает, что его преступление - это вызов. Вызов миру, вызов искусству. Этот жест не должен быть проигнорирован, не должен оказаться забыт или пропущен. Каждый преступник желает быть пойманным хотя бы потому, что все узнают автора шедевра. И слизеринец ощущал эту тягу к Олимпу тщеславия. Была в нем эта тёмная жилка. Точнее... ещё одна тёмная жила в целом мотке подобных ей. Если бы он мог, то создал бы целый музей, где композиция за композицией в вечном смирении сгорбились бы коллажи его фантазии. Магда бы стала частью коллекции. Впрочем, она уже стала. А он будет в единственным наблюдателем апокрифичной изысканности... или нет.
Шейми поджимает губы, терпеливо поднимаясь. Выпрямляясь во весь рост. Превращаясь в длинную тень Тайной комнаты. В ещё одну тайну. Такую же кровавую, что хранит эта змеиная колыбель. Даже сквозь вопль он слышит диссонанс. И в нем голос Альбуса. Злой. Паркинсон заинтригованы, но не более. Он по-птичьи хищно склоняет голову, выжидающе вглядываясь в темноту. Почти забывает про Куинн, зная, что со свежим мясо интереснее. На губах проскальзывает улыбка, которая хитиновой сколопендрой сожрала нежность с лица, обглодав безмятежную вежливость. Темнота выплевывает. Или отрыгивает - пожалуй, да - из утробы тройку учеников. Шеймус с сухой констатацией во взгляде узнает Поттера, Уизли и Криви. И если фамилии первых двух разделяла армия мелких зарсанцев и засранок, то Мередит в своём роде был великолепно неподражаем. Грустное одиночество без копий. Вряд ли этому мальчику приходило в голову сожалеть о подобном. Ровно как и Шейми вырос эгоистичным собственником. И ему думалось, что Криви в какой-то степени такой же. Все они похожи. Просто не достаточно, чтобы не сожрать друг друга живьём.
Паркинсон молча наблюдал за гостями. Они тоже молчали. Это казалось странным. Вызывало вопросы. Роза даже, кажется, открыла рот, будто пытаясь проглотить воздух умирающей рыбой. Тогда Шейми и понял, что заставило их уважать тишину (что нельзя сказать о Магде; она кричала). И кто... Шейм взглянул на Ала, приподнимая брови в ленивом равнодушии. Мол, ты устроил?
Но Поттер не успел оправдаться. Не успел ничего ровным счетом, ведь не заметил, как включил в свой непонятный отряд буйного гнома. Паркинсон кисло цыкнул, когда его товарищ получил в нос с такой яростью, что был сбит с ног. Криви покачнулся, и Шейми в скептичном жесте прикрыл лицо ладонью, рассматривая происходящее сквозь длинные пальцы. Все это к его праведному ужасу начинало напоминать шарж. Магда, прогрызаемая крысами, корчится у стены. Альбус растянулся на полу, словно одна из луж подземелья. Криви храбрится по-гриффиндорски скучно. Роза открыла рот.
Закрой его уже.
Она забирает палочку, и Шейми приподнимает руки в сдающемся жесте. Насмехается. Невербальная магия? Ну давай, малышка, удиви. И - о, Мерлин! - ей удаётся выбить палочку. Правда, черт возьми, она падает к ногами хозяина. Какая жалость, но попытка засчитана. Паркинсон тихо смеётся, снисходительно покачивая головой.
- Думаешь, мне нужна палочка? - улыбка сползает с лица. Будто ее смыло кислотой. Голос холодеет. Стынет. Как кровь в мертвых жилах. И сам Шеймус бледнеет. Словно выцветшая античная фигура. Он подходит, протягивая руку к Розе. Сжимает пальцы, словно змея пасть, на ее хрупкой шейке и грубо тянет в центр комнаты. Волочит, как мешок с мусором. Как тушу на обескровливание. Замирает рядом с черепом василиска. Он лежит. Спит вечным сном, избавившись от праха плоти. Скалится, будто улыбается смерти. И Шейм тоже улыбнулся, резко дёрнув Уизли, заставляя отклонить голову назад. Взглянуть на него. Паркинсон поднимает взгляд к Криви.
- Эй ты. Нравится кулаками махать, да? - слизеринец грубо пихнул Розу, стремительно склоняя лицом к лезвию клыка. - Я насажу ее голову на зуб василиска, понял? - хмуро произнёс он, надавив сильнее на шею. Склоняя ниже. - Или ты можешь разбить нос Магде, - он невинно пожал плечами, почти с наивным равнодушием. Словно просил не ударить девушку в лицо, а падать ему пергамент. - Или ты сраный сексист? Поверь, этих девочек ещё как можно бить.

Всё замедлилось, как в кинофильме. Звук удара дерева о каменный пол показался самым громким звуком, который Ро когда-либо слышала. Палочка не отлетела даже на пару метров, а легла у ног своего хозяина, не желая с ним расставаться. Тогда Уизли практически признала свое поражение, и кинула взгляд пустых глаз на Криви, даже не надеясь, что заклинание сработало хотя бы на нем.
Взгляд легко скользнул по Альбусу, по его абсолютно спокойному и умиротворенному лицу, едва заметно вздымающейся груди. Иногда казалось, что он спал, а иногда, в ту секунду, когда дыхание обрывалось, что он мертв. Бледная кожа делала картину только более живописной, и Роза не знала сколько времени потратила на то, чтобы окончательно убедиться - кузен жив, просто потерял сознание.
Да, мне бы тоже хотелось.
Мысли о том, какого черта они до этого вообще довели, начали роиться в голове буквально за несколько мгновений до того, как длинные пальцы сомкнулись на ее шеи. Поттер был ранен, Мерри нем, Магда в опасности, а она сама совершенно бесполезна. В выигрыше был только Паркинсон, и это была одна из возможных причин, по которой Роза позволила ему сделать то, что он сделал.
Не сопротивляясь, чувствуя холод чужой кожи на своей, а принимая это, как заслуженное наказание в собственной глупости, Роза смотрит в холодные глаза слизеринца с заметным отчуждением. А затем, все возвращается на свои места, словно кто-то переключил скорость и нажал воспроизведение.
Сначала ей неприятно чувствовать чужую руку, сжимающую шею так, что если там не останутся синяки, то точно отпечатки пальцев. Затем, волосы стягивает, ей становится больно, а потом она почти теряет равновесие от грубого толчка, едва поспевая за Паркинсоном, который уверенно тащит ее в центр комнаты. Розе больше не хочется признавать свое поражение и отдавать победу слизеринцу. По крайней мере, не таким способом. Попытки сопротивляться делают только хуже, Шейм усиливает хватку, и падая на колени перед костями василиска, Уизли хватается глазами за Магдален. Кому из них сейчас будет больнее?
Роза!
Ей кажется, будто имя звучит в ее голове, где она сама прокручивает его снова и снова разными голосами близких людей, которых, возможно, больше никогда не увидит, хотя бы потому, что ее правый глаз находится всего в паре сантиметров от змеиного клыка, и лишь собственные руки, выпустившие палочку, помогают ей противостоять Паркинсону, отталкиваться от острой кости. В голове опять слова, смысл которых теряется в попытках спасти себе жизнь, и только через какое-то время, Уизли понимает, что это не голос из подсознания, а Мерри. Одно из ее невербальных заклинания сработало, и это было намного лучше, чем отлетевшая куда-нибудь палочка Шеймуса.
Колени болят, упираясь в пол, покрытый каменными осколками и частичками иссохших костей. Роза всеми остатками сил пытается сохранить себе зрение, но Паркинсон только сильнее сжимает ее шею и склоняет все ниже. Теперь клык почти касается ее лба, отблескивает, как наточенный кинжал, и сколько бы времени не прошло, он всегда сможет проткнуть даже самую толстую человеческую кость.
Какого черта он вообще еще здесь лежит?
Дыхание спирает, ей так хочется что-то сказать, крикнуть, или даже матернуться, но ее связки будто вырезаны из горла, не выходит даже хриплый стон. Может это еще не самое неприятное с чем Роза столкнется, но сейчас это действительно таковым казалось. Ей был нужен свой голос. Да черт, если Ро суждено там умереть, она обязана сказать пару ласковых слизеринцу и что-то приятное для Криви.
Думай, блять.
Глаза исследуют все до чего могут достать, руки все еще упираются в клык, а мышцы ноют в своих последней возможности сопротивления. У Розы будет всего одна попытка, или ее голова займет место на клыках существа, которому уже давно не надо питаться, но все же он получает свои жертвы. Возможно, Уизли была не первая.
Краем глаза она цепляется за осколок челюсти, потертый и отвалившийся от основной части. Не клык, но хоть что-то. В отличие от Паркинсона, она не планировала никого калечить. Сильно.
Накал происходящего между львом и змеей возрастает, Ро удается этим воспользоваться. Собрав все свои силы, она пытается отклониться подальше от клыка, отпускает одну руку и быстро хватает ею отколовшуюся кость.
Только бы это не было последним, что я сделаю.
Туповатым концом она бьет Шеймуса по ноге и зажмуривает глаза в страхе, что теперь уж слизеринец церемонится не будет.

Сердце колотится не только в груди, но и в ушах. Все изначально было похоже на хождение по тончайшему стеклу, трескающееся с каждым шагом - неважно, верным или нет. Ему всегда говорили, что он слишком легкомыслен, невнимателен... а может, и просто глуп? В этот раз так браво решил не пасовать перед трудностями, и что получилось в итоге?
Трагикомедия в пяти лицах.
Что будет делать Шеймус - вот главный вопрос. Чтение мыслей в такие моменты кажется просто уникальным, незаменимым даром, которым, увы, овладеть "вотпрямщас" не получится. Единственное, что доступно - это чужое выражение лица и язык чужого тела. Но не более того. Справляйся, детка, тем, что тебе дано от природы. Внимательность, чуйка, все твое, что сможешь применить. Только вот по отношению к Паркинсону нечего будто применить, ничего не работает.
С каким-то отдаленным, даже не свойственным для него спокойствием Криви подумал о том, что будь у него палочка на руках - его собственная, естественно - гриффиндорец бы не стал говорить. Не стал бы как-то решать дело миром, ведь оно того и не стоит. Они сумели бы поговорить на другом языке, уж точно более понятном. Потому что львёнок зол. Потому что все это становится фарсом. Или им было? Во всяком случает это не важно.
Эти мысли пугают. Будто об этом думает не он. Нужно успокоиться - но просто невозможно.
Наверное, Шеймусу очень смешно - Криви словно мушка или жалкий комар верещит у него над ухом, только раздражая, а все эти действия не воспроизводят никакого полезного эффекта. Кажется, от этого утомились все, а потому Роза решает действовать самостоятельно. Лицо слизеринца искажается от боли, и он легко отшвыривает Уизли в сторону - скорее всего, рефлекторно, и Колин вскрикивает, подскакивая к Цветочку. Мальчишка будто не слышал вопроса про победу, но это не имело никакого значения, ведь он вряд ли стал бы отвечать на него. Взглянув на Паркинсона, который поднял руки в абсолютно миролюбивом жесте, Мередит сунул чужую палочку за пояс и порывисто обнял Розу, тихо шепча ей:
- Прости, прости, прости...
Собственная палочка приятно легла в ладонь - было невероятно вновь ощутить прикосновение столь привычного волшебства к коже, ведь до этого они никогда не оставались в такой ситуации.Остается надеяться, что она не обидчива, во всяком случае Крошка мысленно отдельно извинился и перед ней тоже.
Сняв заклинание с подруги и подарив ей голос - сегодня он узнает много нового, когда они выберутся отсюда, не так ли? - он тихо зашептал ей, прослеживая взглядом путь слизеринца к Поттеру:
- Нам срочно нужно заняться Магдой, пока этот фрик занят. Я не знаю, можно ли выбраться отсюда без помощи Альбуса, так что будет очень кстати, если тот таки разбудит его, так что надо поспешить.
На самом деле на языке крутилось множество других слов и иные вопросы, но пока для них просто нет места. Криви прежде не озвучивал вслух собственные опасения (это если мягко сказать) по поводу того, что так просто из этой змеиной обители они не выберутся, и вот теперь, когда он наконец материализовал эти слова, они просто схватили за горло, и дышать вновь стало в разы тяжелее.
Они смогут.
Гриффиндорец подбежал к Куинн, взглядом попросив Розу следовать за ним. Времени оставалось все меньше.
- Потерпи, Магдален, - в горле было так сухо, будто там давно разверзлась пустыня куда масштабнее чем, например, Сахара. - Мы сейчас что-то обязательно придумаем...
Криви внимательно осмотрел конструкцию, которая явно причиняла волшебнице боль, хмурясь. Конечно же на ум приходило фините, но он здесь могло быть что-то гораздо хитрее, потому её бы он постарался использовать в последнюю очередь. Кроме того, из-за сопротивления девушки металл нагревался, и живность под ним - по словам Шеймуса крысы, которых он черт знает где сумел достать! - испытывала явный... дискомфорт. Собственно, единственно верным решением Колин показался только один план действий.
Полностью сконцентрировавшись на своих действиях и попытавшись отключиться от остального мира, он резко остудил накаляющийся купол. Криви знал, что не для всякого металла экстренное остужение будет закалкой, а пропавший источник раздражения должен был как минимум несколько утихомирить маленьких заложников под ним. Конечно же можгл было попытаться разбить его, но это было действительно рискованно, ведь была вероятность еще сильнее навредить Куинн, потому Мерри не придумал ничего лучше, кроме как использовать уже знакомое заклинание:
- Эванеско.
То ли благодаря самоуверенности, с которым оно было произнесено, то ли благодаря удачливости, но оно сработало - издав странный, сухой звук, конструкция, которую наваял слизеринец - а может и кто-то еще, как знать, не время думать об этом - исчезла, и заточенные зверьки, кинулись в рассыпную. Хоть в этом успех.
- Магда, ты слышишь? Кивни, если да. Еще немного потерпи, тебе помогут, - пробормотал Криви, сбрасывая с себя мантию и укрывая ею Магдален. Признаться, в процессе он прилично взмок, и теперь рубашка ужасно неприятно липла к телу.
Он посмотрел на Розу, а после на Паркинсона, который пытался привести в чувство нокаутированного Альбус - рука до сих пор болела, к слову - и несколько виновато закусил губу.
- Чудесно вечер проводим, чудесно... - скорее в пустоту, нежели кому-то, нервно хохотнул Мерри, и хотя со стороны это могло выглядеть странно, мало кого это могло заботить. Переглянувшись с Уизли - их взгляды очень часто выглядели как безмолвное общение - Колин твёрдо удостоверился в том, что пора бы им всем и честь знать. Развлеклись. Незабываемо.
Осторожно взяв Магду на руки - девушка оказалась достаточно лёгкой -  львёнок направился в сторону тщетно трясущего Поттера слизеринца и мрачно заметил:
- Попробуй в лицо с ноги. Только ласково.
То ли шутка, то ли дельный совет. Так и не разберёшь. Что же, он слишком зол и возможно слегка не в себе, чтобы думать об этом.
Добрым быть не хотелось.

Отредактировано Meredith Colin Creevey (2019-07-13 17:50:26)

Она не просто не могла говорить, она снова перестала дышать. Глаза оставались закрытыми даже тогда, когда Шеймус грубо отпихнул ее в сторону, а в колени ещё сильнее впились прилипшие к коже осколки. Мысленно Ро уже простилась со своей семьёй, капли пота, стекающие по лбу, были кровавыми потеками, выливающимися из зияющей раны. Клык не пробил ее головы, но подобно калекам, чувствующим отрезанную конечность, ей казалось, что он насквозь пронзил череп, без боли, потому что от такого моментально умирают. В какой-то из реальностей Роза только что умерла.
Глаза открылись, когда шелест школьной мантии прозвучал настолько близко, что Ро сначала вздрогнула, пытаясь лишь по обуви узнать подошедшего к ней человека. Тихий голос Мерри у самого уха заставил машинально сильно схватиться рукой за его рубашку, словно он сейчас снова окажется на другом конце зала, а то и вовсе исчезнет, оставляя Уизли наедине с Паркинсоном. Она была такая жалкая и слабая, чуть ли не обмякшая в руках Криви, который шептал ей извинения. За что?
Не отпуская его рубашки, она потянулась за своей палочкой, выпавшей из руки, когда слизеринец схватил ее в первый раз. Кипарис не издал вибрации, дерево было холодным и безжизненным, как и его хозяйка. Она так быстро сдалась, так легко позволила страху расползтись по своему телу вместо того, чтобы чувствовать ненависть и гнев, что даже палочка готова была истлеть, навеки оставшись на каменном полу зала. Может еще чуть-чуть и она почувствует что-то кроме страха, может она поднимет взгляд на Мерри и ощутит его смелость, или взглянет на Магду и на своих ободранных коленях ринется ее спасать. Может хоть что-то оторвет ее от груди парня, заставляя подняться, завязать прилипшие к лицу волос, т удержит от истерики.
Стеклянный взгляд проследил за палочкой Криви, которую он вытащил из ее кармана так, что она даже не почувствовала чужого прикосновения. А может оно и не было чужим. Он только что развязал петлю на ее шее, что так беспощадно сдавливала связки. Ощущение привязанного к этой веревке камня оборвалось, а Роза издала болезненный стон, будто из ее груди вытащили нож. Слова гриффиндорца обрели связный текс и звучание, теперь в ушах не пульсировала кровь, она схватывала каждое слово парня, при этом одобрительно кивая и стряхивая с себя громоздкие остатки безнадежности. Уже почти все закончилось.
— Да, — голос прозвучал хрипло, словно она не разговаривала, по меньшей мере, сутки. Прочистив горло, Ро поднялась с пола вслед за Криви, и одним только взглядом показала, что готова следовать его плану.
Конструкция на теле Магды  выглядела сложной и непонятной, подстать ее создателю. Только услышав крысиный писк, Уизли осознала до чего безгранична фантазия человека. Она бы снова опустилась на пол, помогая Мерри с устройством, но ей по-прежнему было страшно, как в моменты неизбежности, когда хочешь, чтобы она поскорее настала и позволила завершиться мучениям. Голова пыталась думать над разгадкой, а взгляд оборачивался назад в поисках этой самой неизбежности.
Он сидел над ним, грубо пытался разбудить, трогал, будто Альбус его собственная игрушка. Роза смотрела, пошатываясь, ощущая как новые чувства залезают под грязную рубашку. Те чувства, которые она хотела.
Губы сжались, пальцы вцепились в палочку сильнее. Роза посмотрела на Мерри ободряющим взглядом, медленно двигаясь вслед за ним, несущим Магдален прочь из этой чертовой комнаты, но через пару шагов остановилась, ожидая, когда спина парня скроется за темнотой коридоров.
Она осталась с ним один на один, не считая отключившегося Альбуса. Так боялась, но осталась, и теперь уже не чувствовала ничего, кроме гнева. Такого сильного, что челюсть сводило, а ногти вдавливались в кожу. 
— Убери от него руки. Ты недостаточно натворил? — она опустилась перед кузеном и Паркинсоном, хватая второго за руку так сильно, насколько хватало сил. Если бы она только могла, она бы оторвала эту руку к чертям и не жалела бы об этом ни минуту.
— Ты можешь делать все, что захочешь. Всегда найдется кто-то еще. Кто-то с более масштабными проблемами с головой, кто-то опаснее, кто-то сильнее. Мне плевать на твои мотивы, на твою политику, это циклично, одинаково, неинтересно. Но если ты еще раз тронешь мою семью, вовлечешь в свои игры или сделаешь больно, — Ро дрогнула, представляя каждое сказанное слово, отпустила Шеймуса и поднялась с колен, направляя палочку на Поттера. — Ты пожалеешь, что не убил меня сегодня.  Mobilicorpus! — Альбус поднялся над полом и начал медленно левитировать следом за девушкой. Теперь все закончилось.