I look inside myself and see my heart is black
I see my red door and it has been painted black
Maybe then I'll fade away and not have to face the facts
It's not easy facin' up when your whole world is black

В чем разница между нами? Да ни в чем. Что ты, что я не могли себе позволить такую слабость как любовь. Я не мог позволить себе ошибиться. Позволить стать марионеткой, стать тем, кто отвратителен своей банальностью. Бегать с цветами, водить на свидания. Заглядывать в глаза. Ждать, верить, обманываться, унижаться, страдать, искать, крушить и снова прощать.
Ничего не бывает вечным, а отношения тем более.
Хочу ли я засыпать, зная что в объятиях девушка, которая принадлежит лишь мне? Позвольте, а как же измены? И я сейчас не о своих говорю. Я говорю о том, что спал со многими замужними женщинами, с женщинами у которых я отнюдь не был единственным или первым любовником. Так где гарантия того, что такая тварь не окажется в будущем моей. Женой, невестой, возлюбленной?
Единственный человек, которого я мог считать любимым, спала с сотней других мужчин, хотя в какой-то момент желала лишь меня. Кто мне может дать эту чертову гарантию что этот круг не бесконечен?
Кто может ручаться за верность в такое темное время? Когда жизнь каждый день подвергается опасности, когда все живут на полную катушку. Как тут отказаться от удовольствия изменить? Как удержаться от этого порока, как удержать от него другого человека?
Я ненавидел эту грязь. Ненавидел и не желал оказаться на месте тех, обманутых мужей, которых видел каждый день.  С которыми здоровался, работал. Которых убивал каждую неделю. День.
Ненавистная мысль- что я не первый. Не последний. Не единственный. Называйте это комплексом или незакрытым гештальтом, но эта мысль способна убить меня. Постоянно жить думая об этом, проверяя. Срывая свой гнев на этом человеке. На окружающих. На себе.
Я был способен убить свою сестру лишь за мысль о поцелуе с другим мужчиной, хотя она не могла принадлежать мне. Ни себе ни людям? Пусть так.
И ты, мне нравилось что ты свежа, красива молода. Что ты моя. Такую девушку было не сложно приручить, прибрать к рукам, если бы я захотел. Ты раненная, раненная горная лань и твоя кровь сочится из глаз/ран/бока/сердца. Я подобно хищнику ощущая твою боль. Купаюсь в ней и выслеживаю тебя, принюхиваясь и затаившись в позе чтобы добить... но не добивая.
Это так сладостно, моя маленькая девочка, это так разительно отличается от той боли к которой я привык. От боли матери, сестры. Они другие, они те, кому боль причинил/причиняю я. Я знаю свои раны, знаю те раны, что нанес им... Но что с тобой? Кто тот охотник, что мог сделать это? Кто столь виртуозный мастер, или же ты сама палач своей судьбы?
Хотел бы я жить семейной жизнью? Возвращаться с работы, что бы меня встречала у порога женщина, что бы ждала меня к ужину, даже если я задерживаюсь. Что бы волновалась и переживала, что бы ей были не чужды эти эмоции. Возвращаться, ужинать, садиться у камина читая газету, держа в руке стакан виски, любезно предложенный ей, иногда касаясь ее волос пальцами. Пробегаясь ими по затылку, шее, плечам, ключице и снова перелистывая страницу. Хотел бы я делиться с кем то своими мыслями. Чувствами. Эмоциями.
Спать. Не ощущая грязи, не чувствуя незримое присутствие других ее любовников, мужей. Передвигаясь ночью тихо, что бы не разбудить детей, заглядывая в их комнаты, замечая в их облике свои черты. Уча их тому, что мог дать только отец, что не было дано мне. Воспитывая в сыне характер, а в дочери умение понимать людей.
Довольно сложный вопрос о котором нет смысла даже задумываться. Ведь это все было слишком нереально для меня. Мне уже почти тридцать лет.
Я человек, целитель, убийца, брат. Не муж. Не отец. Не любимый.
Я смерть. Любовник. Цепной пес.

- Фауста, в чем твоя проблема? Я не смогу тебе помочь, если не узнаю.- Губы плотно сжаты, я стараюсь лишний раз не дышать, не провоцировать то, что сидит во мне. Не наслаждаться/упиваться твоей болью. Но снова это делаю. От тебя пахнет травами, свежестью и сладковатыми духами. Не страхом, но паникой, надеждой и тем самым, что я мог бы назвать знакомым запахом - боли. Который на вкус напоминал кровь вперемешку со слезами.
И этот запах я никогда ни с чем не перепутаю. Так пахла моя Элайза. Кулак сжимается в кармане мантии, ногти впиваются в кожу, когда я проваливаюсь в краткое воспоминание.