Гринадин терпеть не могла гадания. Она не ходила на занятия по прорицаниям, и подшучивала над соседками, когда те возбуждённо обсуждали, что им там удалось рассмотреть на дне своих чашек. Она абсолютно скептически относилась к Урсуле, и не упускала возможности показать это. А когда вместе с Мэг и Мойрой залезла к Навахо в кабинет, после ее внезапного исчезновения, только убедилась, что у преподавателя не было ничего, кроме крысы в шкафу и тараканов в голове.
Из всего этого следовало, что в предсказания Грин тоже не верила и считала будущее настолько изменчивым, что его просто невозможно было никак рассмотреть. Для нее почти любая гадалка была шарлатанкой, а когда кузине Микаэлле предсказали, что она умрет от драконьей оспы в двадцать два года — чего, конечно же, не произошло — ее недоверие только окрепло.
Зато Гвен верила, и хотя бы два раза в месяц посещала ведьму в конце улицы, после каждого приема обсыпая ее комплиментами, и всегда очень жалея, что она сама не была награждена таким же талантом. Вот только ничьи предсказания не уберегли ее от кошмарной участи прожить остаток дней, заключённой в постели без чувств и разума. Тогда для чего они вообще были нужны? Знала ли бабушка о том, что с ней произойдет, а о том, что случится с отцом? Ответы на эти вопросы, как насекомые, разбегались от Грин стоило ей только подобраться поближе. Ведьма отказывалась разговаривать и пускать на свой порог неверующих, а прибывшая в Лондон Мика, пока так и не смогла добиться рассмотрения обвинений, выдвинутых в сторону Эдриана. Так что общая картина дальнейшей жизни ее семьи сейчас выглядела довольно смазано, будто по ней проехались огромным валиком, и все, что могла делать Грин — это ходить на тренировки в аврорат, стараться на замечать перешептываний и взглядов вокруг, и, само собой, делать вид, что все в порядке. Как всегда.
Однако, в какой-то момент сознание Грин дало сбой. Ей надоело то топтаться на месте, то ходить кругами, словно призрак, гремящий цепями. Однажды она просто вышла из дома и трансгрессировала в место, где в последнее время бывала слишком часто, даже несмотря на то, что импровизированное расследование в компании Оливера до усрачки ее напугало. Новый переулок, для которого так и не придумали подходящего названия, вызывал у нее исключительно противоречивые чувства. Заманивал к себе все ближе, а потом отталкивал подальше. Ей казалось, что она знает его, как свои пять пальцев, потому что, как минимум, даже не все его жители подозревали о необычайных соседях под боком, и уж особенно о них не догадывалось местное агентство недвижимости, но в то же время она понимала, что ни один человек в здравом уме не будет спокойно появляться там, где на него напали. Грин словно больше не чувствовала никакой горечи, находясь вблизи злополучного закоулка, и ей казалось, что этим она снова предает свою бабушку.
Но сегодня она пришла сюда именно ради нее, правда толком она еще этого не понимала. Осознание появилось только тогда, когда Грин уже третий раз прошла мимо нужного ей дома, искоса поглядывая на него, будто люди в окнах вели за ней тайную слежку. Ей трудно было решиться подойти хотя бы к порогу, потому что расстались они с одной из обитательниц этого дома так же, как и жили семь лет под одной крышей - весьма скверно. А еще потому, что она толком не знала, чего хочет у нее попросить, понравится ли ей то, чем это закончится, и сможет ли она это в итоге принять.
Гринадин отчасти верила в проклятья, но никогда бы не поверила, что нечто подобное могло настигнуть ее семью. И уж точно она бы не приняла это за чистую монету только потому, что какие-то бумажки с картинками так легли. Тем не менее, она дошла до порога, поднялась на нужный этаж и встала у двери, за которой царила мертвая тишина.
Осмотревшись по сторонам, Ходж заправила прядь волос за ухо, отошла от двери, а затем подошла снова, постояла на месте, разминая ногу, и, борясь с желанием пулей вылететь из квартирного блока, нажала на звонок, а когда дверь приоткрыли, потеряла дар речи секунд на пять. Но вряд ли это как-то повредило и так до невозможности неловкой встречи.
— П-привет, Т..., — по привычке, Грин хотела обратиться к ней по старой фамилии, но вовремя прикусила язык, вспоминая, что Палмер это только раздражало. — Маргарет, — даже неизвестно, что хуже.
— Знаю, что ты явно не ожидала увидеть меня здесь сегодня, но я пришла к тебе по делу. Если ты не слишком занята.
