Саманта узнала о происшествии ещё до утренних газет – через несколько часов после случившегося в её окно залетела взмыленная сова главного редактора, принесшая наскоро написанное письмо с просьбой, нет, требованием заняться расследованием загадочных похищения и убийства в лавке Розье. Какими связями в Министерстве Магии обладал главный редактор, чтобы об этом узнать быстрее всех остальных – одному Мерлину известно. Но Хадсон взялась за дело, тем более что от него за милю пахло чем-то жареным: в конце концов, кто в здравом уме и твердой памяти решится на такой поступок, зная, какому непростому человеку принадлежит лавка?

Зацепок у Саманты было не так много. Она могла прийти в магазин – и сразу же получить от ворот поворот, потому что всякий уважающий себя бизнесмен знает, что хуже журналиста в тяжёлую для бизнеса и человека минуту нет ничего, и от этой пишущей своё мнение дряни надо держаться подальше. По этой же причине и по причине того, кто именно владел лавкой, вариант «наведаться в гости без приглашения» тоже не рассматривался: если заведение до этого находилось под защитой серьёзных заклинаний, то после ограбления эти заклинания могли стать ещё серьёзнее, делая возможность проникновения туда как минимум самоубийственной миссией, как максимум – ещё и очень, очень глупой.
Но Саманта не была бы Самантой, не будь у неё правильных во всех смыслах знакомств. Она знала как минимум одного представителя семейства Розье, Элизабет, лично. Они познакомились благодаря Ванде, с которой ныне Бёрк работала. Молодая целительница подавала большие надежды и казалась искренним, честным человеком. Она же была самой надёжной ставкой Хадсон, лучшим источником информации. Если о чём-то не знала Элизабет, то, скорее всего, этого не знал больше никто.

К сожалению, на этом везение Саманты и закончилось: Элизабет не была доступна для встречи в тот же момент, и потому им пришлось договориться увидеться только через несколько дней. Это всё осложнялось дышащим в спину редактором, жаждущим получить сенсационное расследование здесь и сейчас. Журналистке пришлось использовать весь свой моральный вес, чтобы угомонить начальство и доказать, что лучше больше, но позже, чем меньше, но раньше – иными словами, пусть "Ежедневные Пророки" и им подобные строчат свои высосанные из пальца расследования с пустыми гипотезами, не имеющими под собой никакого основания, построенные на домыслах и ночном разговоре с пьяницей, который сидел в квартале от магазина и его сорока подсказала, что что-то там было нечисто. Они же, "Новости Волшебного Мира", должны были быть бастионом качественной журналистики, потому их прекрасного расследования можно было и подождать.
Словом, Саманта использовала все свои таланты заговаривания зубов, чтобы оттянуть время и наскрести парочку дополнительных дней. И ей удалось: редактору пришлось согласиться с ведьмой. В качестве компромисса они опубликовали несколько сухих коротких материалов о том, что именно произошло, где, и кто во всём этом был замешан (из известных лиц) – но на этом освещение события закончилось до момента, пока новые сведения не поступали от расследователей. О, а другие расследователи там наверняка были: Хадсон готова была поспорить на Перепёлку, что начальство не решилось надеяться только на неё, и вовлекло других журналистов "Новостей" в это расследование. Впрочем, ничего не предвещало серьёзных откровений: когда Саманта предложила Бёрк встретиться, она честно сообщила, что хотела бы поговорить о бизнесе отца Элизабет и о том, что там произошло несколько дней назад. Никаких горячих подробностей, согласно письму, не предполагалось.

Женщины договорились встретиться в одном из светлых, уютных кафе Косого Переулка. Саманта на входе заказала себе крепкого кофе с волшебными сливками (всё их волшебство, кажется, заключалось в исключительном вкусе, но у Хадсон было подозрение, что они были сделаны из молока самой обычной коровы) и села за удачно свободный столик у окна. Со своего места женщина могла следить одновременно и за улицей, и за входом. Не то чтобы у неё была на то серьёзная причина, но за последние дни у Саманты разыгралась слабая паранойя, связанная с другими расследователями «Новостей Волшебного мира»: она не могла им позволить украсть её сенсацию, и она не была уверена в том, что они не следили за ней – так, на всякий случай. Потому Хадсон предстояло не только провести время в компании Элизабет, но и убедиться, что ни один грязный журналист не подслушал их разговор.
Возможно, стоило выбрать другое место?

У Саманты оказалось не так много времени, чтобы потеряться в собственной паранойе: Элизабет оказалась дамой пунктуальной и, не заставив себя долго ждать, появилась в заведении почти в назначенный срок. Журналистка встретила её несколько растерянной, но искренней улыбкой.
- Добрый день, госпожа Бёрк, - улыбка из растерянной стала в духе журналистки умеренно-агрессивной, Саманта любила аккуратно щекотать нервы другим людям, - в неуютное место мне бы не позволили тебя привести ни честь, ни совесть! – За внешне бравадными речами Хадсон старательно прятала некоторое волнение, которое вроде бы и начало потихоньку отходить на второй план, но не так быстро, как ей хотелось бы.
- Ну, я бы не дожила до своих преклонных лет, если бы не была осторожной. - Кокетливо ответила она на довольно точное замечание знакомой о несколько параноидальном поведении (Элизабет, разумеется, сказала по-другому, но то ж Саманта с её любовью к переиначиванию), мысленно ругая себя за то, что её так легко читать. Вот ещё, не стоило Элизабет забивать себе голову журналистскими проблемами, тем более что они и вправду носили скорее параноидальный, чем соответствующий реальности характер.

- Как… как прошёл твой отпуск? – Саманта не любила маленькие разговоры и вежливые любезности, с которых должно было начинаться любое, драккл подери, социальное взаимодействие, но в случае с Элизабет ей не хотелось портить отношения, потому приходилось танцевать по заранее выданным правилам. Если бы на месте Бёрк сидела одна из её помощниц, то ей, конечно бы, подобной чести не досталось.
Впрочем, на этом запас любезностей и закончился.
- Как ты могла понять из письма, я хотела поговорить с тобой о том, что приключилось в лавке – мне ужасно жаль, что погиб человек. - Саманта запнулась на секунду и посмотрела в глаза Элизабет, стараясь показать искренность своих чувств. - Моя редакция требует крови, то есть материала как можно скорее, но я не хочу переписывать то, что написано в других газетах и, извини за мрачный каламбур, танцевать на костях. У тебя есть какие-то предположения о том, кто и зачем мог напасть на лавку? И, если ты можешь поделиться такими подробностями, то что именно было украдено? – Журналистка решила не закидывать свою собеседницу всеми имеющимися вопросами, решив дать Элизабет немного пространства для манёвра. В конце концов, всякому торговцу – информацией или предметами – известно, что надо говорить как можно меньше, а слушать – как можно больше.
Положа руку на сердце, Саманта не ожидала особого откровения, но надеялась на то, что у Бёрк была хоть какая-то крупица информации, которая могла стать какой-никакой зацепкой в этом деле. Хадсон не собиралась отнимать хлеб у авроров, но, если они были не в состоянии раскрыть это сами – се ля ви, Саманте же больше достанется. 
Женщина старательно фокусировала своё внимание на Элизабет, но нет-нет, да и соскальзывало оно немного в сторону двери. Саманте пришлось провести с самой собой ещё одну быструю воспитательную беседу и усилием воли перестать обращать внимание на всё, что их окружало. Это было странно даже для неё: она не была из робкого десятка и обычно даже за свою жизнь так не беспокоилась. Расследования, конечно, важнее жизней, но Хадсон сама не отдавала себе отчёт в том, что её скорее пугал труп в лавке и то, кто мог за этим трупом стоять. Сэм раскрывала всякие группировки, но до по-настоящему кровавых убийц её руки пока не доходили – и она, признаться честно, не была уверена в том, что хотела бы дойти. Но журналистский долг требовал ничего не бояться, потому Саманте не оставалось только покрепче держать себя в руках.

Порой – довольно часто, на самом деле, - Саманта была невыносимой ведьмой. Она придавала слишком большое значение своей работе, из-за чего на другие аспекты жизни внимания уже не оставалось, как, собственно, и желания это внимание уделять. Из-за этого женщина могла показаться довольно грубым человеком – а иногда и не только показаться, - но, например, в рабочем контексте это меркло перед её талантом и жаждой писать самые лучшие, самые, с позволения сказать, новые новости. В личной жизни это, конечно, было куда более серьёзной проблемой, на которую Саманте стоило бы обратить внимание, пока она не растеряла всех своих друзей, но внимания этого просто не оставалось.
Вот и сейчас, когда Элизабет мягко заметила, что её отпуск, вообще-то, только начался, Хадсон вместо того, чтобы прикусить язык и немного пристыдиться из-за того, что она умудрилась забыть эту деталь, продолжила гнуть свою линию, более заинтересованная в информации, чем в собеседнице. Видит Мерлин, Сэм старалась, очень старалась быть приятным человеком хотя бы по отношению к тем, кто ей нравился – но получалось как получалось.

Вот и сейчас, Саманта внимательно слушала то, что рассказывала Элизабет про свои знания о происшествии, жадно цепляясь за каждое сказанное слово. К большому несчастью, всё развивалось по неблагоприятному сценарию: девушка действительно ничего не знала, и, кажется, была искренне расстроена тем, что она этого не знала. В душе Хадсон на секунду загорелось что-то, похожее на материнские чувства, которые были как следует натренированы на Эмме. Разочарование Элизабет было настолько искренним, что проникнуться смогла даже Саманта. Юная волшебница озвучила примерно те же мысли, что были в голове самой Хадсон, а так как она была намного ближе к источнику информации, чем кто бы то ни было ещё, это значило только одно – эта тайна, вероятно, так и останется неразрешённой. Хадсон старательно исключала тот вариант, что Бёрк могла просто-напросто притворяться, что она ничего не знает, но по факту иметь полное представление о произошедшем – Элизабет была мало похожа на такого человека, и, хотя Сэм было положено из-за профессии подозревать всех и вся, ей очень не хотелось этого делать в случае с конкретно этой ведьмой.
- Да, ты не каждый день слышишь о том, что кто-то совершил убийство при обычном ограблении. – Саманта с серьёзным видом покачала головой. Даже у неё была черта, за которой она заканчивала с сарказмом и иронией и вела себя, как сказали бы некоторые, как человек, - это очень серьёзное происшествие… И, как ты правильно заметила, мистер Розье - серьёзный колдун, с ним так просто мало кому захочется связываться. Ты не знаешь ни о каких его врагах или соперниках, которым такая ситуация была бы на руку? Или просто о врагах? – Только задав последний вопрос, Саманта поняла, что он несколько… глуповат. У таких людей, как мистер Розье, всегда был с десяток врагов. Но кому из них захотелось бы совершать подобное преступление?

Когда Элизабет спросила про отца, Саманта лишь улыбнулась и покачала головой.
- Разумеется, как порядочный журналист, я отправила сову с запросом, но не получила положительного ответа. И, как я поняла из всех выпущенных в последнее время статей, ни у кого не было возможности с ним поговорить. – Несмотря на цеховую солидарность, этот факт несколько успокаивал Саманту: хотя бы не она одна сталкивалась с такими проблемами. - Но у меня нет другого выхода, кроме как дальше долбиться в эту закрытую дверь.
И тут Саманте предстояло быть максимально осторожной. Ей очень не хотелось, Элизабет сочла, что Сэм просто хочет её использовать, но вместе с тем ей очень хотелось бы добиться своей цели и получить желаемый положительный ответ. Обычно Хадсон такими мелочами не заморачивалась, потому что все всех использовали и все это понимали, но Элизабет казалась ей слишком деликатным созданием, и ей бы очень не хотелось, чтобы, например, так поступили с Эммой. Потому Хадсон пришлось заниматься тем, с чем ей давно не приходилось иметь дела – подбирать слова.
- Послушай, Элизабет… Я бы не хотела прибегать к этому методу без крайней необходимости, но ситуация видится мне патовой. Как ты думаешь, есть ли у тебя или кого-то ещё возможность поговорить с мистером Розье и убедить его в том, что некоторые журналисты заслуживают возможности взять его комментарии? - Сэм слишком уважала Элизабет, чтобы играть в свои любимые игры: начинать издалека и манипулировать ею в направление нужного ответа. В конце концов, Бёрк была достаточно умна для того, чтобы такие дешёвые манипуляции разглядеть, и это бы только негативно сказалось на их отношениях.