Последнее время Лиз чувствовала себя плохо. Она не могла толком объяснить, что входило в это понятие. Просто плохо. Она быстро уставала даже выполняя какие-то повседневные дела, которые раньше не требовали у нее особых усилий, тяжело вставала с кровати по утрам, вне зависимости от того было на часах семь утра или уже полдень. И чувствовала себя так будто не спала всю ночь, а как минимум разгружала вагоны. Все тело периодически ломило, хотя температура была нормальная. На нее могла нахлынуть паническая атака от какого-то банального пустяка, на который бы она раньше не обратила ни малейшего внимания. И самое странное во всем этом — она понимала, что с ней что-то не так, но совершенно не собиралась делать что-либо с этим фактом. Будто это все происходило не с ней, а она просто наблюдала со стороны. Будто у нее совсем не осталось сил, даже на то, чтобы просто кому-то об этом рассказать. Она не знала замечал ли что-то Бёрк, который в последнее время выглядел каким-то замороченным, будто  происходило что-то, что тревожило его. Не знала замечал ли хоть кто-нибудь.  Не знала хотела ли, чтобы кто-нибудь заметил. Ее мысли становились все более путанными, какими-то чужими. И это пугало ее. Вчера утром она решила сама приготовить Калебу ужин, и порезалась, нарезая рыбу. Порез был не очень большим, но довольно глубоким, так что кровь удалось остановить даже не с первого раза. Но самым страшным было не это. Страшным было то, что она была готова поклясться, что когда нож соскочил, полоснув по ладони, она будто бы сама надавила на него сильнее, углубляя порез.
В те редкие моменты, когда она чувствовала себя получше, Лиз старательно отгоняла от себя все дурные мысли, говоря себе, что это банальный стресс из-за всей этой истории, произошедшей с Шеймом в Мунго и ее последствий. Сегодня у нее был выходной и несмотря на то, что она снова еле заставила себя вылезти из кровати, назло всему и себе в первую очередь, Лиз  планировала провести этот день с пользой, пройдясь по магазинам Косого переулка.
Но у судьбы — принявшей обличье избитого до крови парня, что врезался в нее посреди улицы, — видимо были на нее совсем другие планы.
Парень и правда выскочил будто бы из ниоткуда, так что Эли даже не успела сориентироваться и понять, что произошло. Только почувствовала, как он болезненно вцепился в ее запястье, чуть было не сорвав с ее руки любимый браслет, подаренный мужем.
Как только парень отпустил ее, на запястье тут же начали проступать синяки, будто он как минимум минут десять держал ее в тисках, а не всего лишь один раз сильно схватил за руку. Впрочем, она уже не успевает обратить на это внимание, так как незнакомец едва закончив свою фразу, смысл которой она так до конца и не поняла, тяжело оседает на асфальт, прямо у ног Эли, и, кажется теряет сознание.
Повинуясь инстинкту, который даже не допускает и мысли, что она как целитель может не помочь человеку, попавшему в беду, Лиз применяет мобиликорпус и левитирует его в ближайший безлюдный переулок, чтобы не заниматься целительством посреди толпы людей, в которой, по причине лета и хорошей погоды, к тому же было много детей.
Она мягко опускает его на землю, планируя облокотить спиной на стену здания, однако взгляд тут же падает на пропитанию кровью и изодранную толстовку, и вместо этого Лиз удерживает его в сидячем положении самостоятельно, осторожно поддерживая одной рукой, второй в это время снимая с него толстовку, чтобы внимательно осмотреть характер повреждений. Дело идёт довольно быстро, по той причине, что она знает, что парень находится без сознания, а она вряд ли удержит его в такой положении долго. Она и в былые времена была довольно хрупкой, а сейчас ее сил и вовсе как будто бы стало вдвое меньше.
— Вот черт, — вырывается у нее, как только она снимает толстовку и видит насколько глубокие раны он получил. Заклятие, которое ударило ему прям в спину было не просто не из приятных, но и из весьма болезненных. Плюс ко всему Лиз вдруг почему-то начинает мутить от вида крови, хотя надо понимать, что работая целителем она видела и не такое, и никогда не проявляла какой-либо брезгливости. Однако, учитывая ее общее состояние в последнее время, это почти ее не удивляет, разве что раздражает. Потому что она хочет хорошо делать свою работу, даже если это работа не в Мунго, а в каком-то переулке. Человеку нужна ее помощь. И это, единственное, что должно быть важно.
Лиз скидывает сумку с плеча на пол и начинает копаться в ней свободной рукой в поисках палочки, которую уже успела убрать туда, когда ей потребовалось освободить руки. Задаваясь вопросом зачем она таскает с собой столько ненужных вещей, Эли, наконец, находит в сумке требуемый предмет, а вместе с ним, не глядя, захватывает и свой бейдж с конференции в Стокгольме, который падает на землю рядом с сумкой и чуть не угождает в лужицу крови, которая уже успела образоваться рядом с парнем. На бейдже ее колдография, должность, и имя с фамилией. Что ж, парень хотя бы будет знать, что ему повезло из всей разномастной толпы посетителей Косого переулка нарваться именно на колдомедика.
Наконец, взяв палочку в руки, Лиз проводит по ранам на его спине, бормоча при этом так хорошо знакомое ей за последнее время заклинание, которое медленно, но верно заставляет кровь перестать идти, а раны начать постепенно затягиваться. Весь процесс занимает какое-то время, но она знает, что это основные повреждения, которые нужно устранить первым делом. А потом она сможет уже разобраться со всем остальным.
Когда эта часть импровизированного лечения заканчивается, она аккуратно прислоняет его спиной к стене так, чтобы ему не было больно. Держать его в сидячем положении самой и дальше, у нее уже нет сил. Она чувствует как тягучая усталость снова начинает постепенно накатывать на нее, но не даёт ей шанса вступить в свои права. Не сейчас. Освободив руки, Лиз снова что-то ищет в своё сумке, и довольно быстро находит там платок. Намочив его струей воды, выпущенной из палочки, Эли осторожно касается лица парня. Во-первых, она надеется, что это поможет ему прийти в себя, во-вторых смыв кровь, которая и так залила почти все его лицо, она сможет понять какие именно еще травмы он получил.
— Эй, очнись, — зовёт девушка, жалея, что не знает его имени.

Отредактировано Elizabeth Burke (2020-05-20 17:03:09)