Каждый уважающий подросток требует свободы какой бы то ни было: будь то свобода действия, свобода мысли, или свобода выбора. И пусть она касается у многих какой-то мелочи, но если родители будут уступать в этой мелочи, то ребенок не попросит потом чего-то глобального.
Понимание свободы у Рея было, наверное, стандартным, как он по крайней мере считал - он хотел, чтобы никто не лез в его мысли в буквальном смысле этого слова, он хотел, чтобы никто не указывал ему, как правильно жить. Неужели где-то есть прописанные правила, как поступать в той или иной ситуации?
Возможно, что он где-то ошибается, не позволяя родительской мудрости направлять его, но возможно ведь и такое, что у него должен быть какой-то свой путь. Следует идти ва-банк? Определенно.
Рей из той породы людей, которые не упиваются своим одиночеством, но довольствуются им. Он не волчонок, который готов забиться под кровать и не вылезать оттуда, пока кто-то не приручит его. У него есть друзья, или приятели скорее, с которыми ему интересно проводить определенное время. Например, у него есть Шеймус, который импонирует Рею своим мировоззрением, хотя во многом они не согласны, но мысли интересные. У него есть те, с кем он не против сидеть рядом за завтраком и обсуждать какую-нибудь ересь, но с ними он не будет уже сидеть на трибунах и наблюдать за матчем "Рейвенкло-Хаффлпафф", потому что уже "не то". Каждый человек имеет свою особенность, неповторимую, ту, которая его отличает и которая к нему привлекает внимание. Рей никогда не будет играть в шахматы с теми, с кем варит одно зелье на зельеварении. Словом - на каждый случай жизни у Рея свой "друг".
В Хогсмиде его держало его настроение - он мог дойти туда очень рано, если хотелось побыть одному, или если он проснулся. Ему не нужно было кого-то будить, чтобы ему составили компанию - он вполне мог обойтись и один. Странно, конечно, шататься по деревеньке в одиночестве, впрочем, было два варианта - или он быстро возвращался в гостиную, закупив все, что ему было нужно, или же он встречал ребят, которые проснулись позже, и он уже присоединялся к ним, и они вместе шли пить сливочное пиво.
Рей не был фанатом сего напитка, но оно было приятное и согревающее. В "Трех метлах", как всегда царило некое умиротворение, и радовало глаз настроение, витавшее в воздухе - некая радость от того, что с началом учебного года будет больше посетителей. Им были рады. Хотя, наверное, преподаватели не радовались соседству с детьми за одним столом. Рей обладал чувством такта, чтобы делать вид, что он никого из них не замечает и не обращает на них внимания. В большинстве случаев это и правда было так, потому что "гражданская" жизнь преподавателей не должна была его касаться. Несмотря на те настроения, которые витали в воздухе Магической Британии, Рей надеялся, что над Хогвартсом и Хогсмидом есть какой-то купол, который всех их от этого убережет. Увы, он осознавал, что такого не будет, и на лицах людей уже пробегает тень недоверия, осуждения, страха. Именно страх сподвигает школьников объединяться, но они объединяются не ради чего-то хорошего, а ради войны, борьбы, а это априори неверный тактический ход. Впрочем, какое Рею до всего этого дело?
-Не против? - он подсел к одной из учениц школы. По сути, ему было все равно, с кем делить столик, раз уж нет близко знакомых лиц, но вежливость не позволила ему подсесть с пустыми руками - ему и не жалко было заплатить за свое местечко кружкой пива, угостив ее.
А все дело было в настроении...такое уж сегодня было настроение...

Рей не много запоминал людей, не от того, что они ему не интересны, или он высокомерно думал о том, что они плебеи и не пригодятся ему в жизни, скорее он старался не забивать себе голову лишней информацией, и если уж будет надо - он запомнит.
Однако ж свой курс он знал в лицо, каждого, хотя бы для того, чтобы, потеряв расписание, суметь быстро сориентироваться. Эта гриффиндорка не была из числа семикурсников, поэтмоу он резонно сделал вывод, что она на курс младше, хотя современные девушки дадут фору всем двадцатилетним. Впрочем, здесь он мог бы отметить несколько явных плюсов.
Во-первых, она не раскраснелась и не засмущалась, испугавшись, что вдруг она понравилась парню и он решил к ней подкатить. Знаете, между прочим, как это опасно - лишний раз подойти к девушке? Пока ты задашь наипростейший вопрос про домашнее задание, у нее в голове ты уже станешь отцом троих ваших детей. Во-вторых, она была одна! Девушки, которые не боятся ходить по-одиночке и не скучают в кафе, вздыхая томно, поистине лучшие девушки в мире! Их не надо веселить, и они не ждут, что окружающие парни вмиг превратятся в Арлекинов.
-Если бы я кого-то искал, то вряд ли бы стал тратить время впустую, - он слегка улыбнулся ее рассказу о похождениях слизеринцев. Да, он не одобрял поведение многих младшекурсников, да и из Красных Змей ребят, хотя те были не только со Слизерина. Рей не против был коварства, кулуарных игр - это хотя бы интересно, но вот эти грязные магловские драки - мерзко и противно. Раз уж они борются за чистоту крови и им это так важно, то почему ведут себя хуже них?
-Я променял столь важное событие на коробку с шоколадными лягушками, - патетично заявил он. Не слишком, конечно, приятно было слушать, как твоих товарищей в чем-то обвиняют, несмотря даже на то, что они и сами в это виноваты, но так или иначе ты оказываешься причастен к этому всему. И он более чем уверен, что его фамилия магическим образом тоже будет в списках нарушителей, правда, потом поймут, что его там не было, но огребать он будет для профилактики.
Оправдывать их и себя не было совершенно никакого смысла, потому что она четко заявила о своей позиции. Он, в отличие от многих, совершенно не дурак и умеет понимать то, о чем ему говорят. Он сделал пру глотков пива, прежде чем продолжил что-то говорить.
-Из-за чего на этот раз развели всю кутерьму? - вряд ли она ему ответит, но чем василиск не шутит, вдруг что слышала. Ему не нравилось это дебильное противостояние мелких школьных организаций, которое сводилось к дешевым понтам одних ..да и у других было то же самое. - И с кем, кстати, драка? С блюстителями нравственности? - он отправил укол и в адрес противоборствующей стороны, не зная наверняка, входил ли она в их число, но она же должна понимать, что в драке всегда виноваты две стороны, они тоже не стоят и не смотрят, они тоже бьют.

Нынче не модно быть глупым, нынче не модно говорить о простых вещах - о том, что задали по трансфигурации, как это списать, чтобы никто не заметил; нынче модно говорить о войне, битвах, социальном неравенстве, страшных политических игрищах, от которых, по сути, ученик школы, каким бы взрослым он ни был, должен быть огражден.
Вот и ее вопрос заставил Рея снова сделать глоток пива, чтобы слегка подумать. Имеют ли они право вообще хоть на что-то? Повесить на себя хотя бы ярлык? Нет. Печати, штампы у них на лбах от родителей, почти у всех, даже у магглорожденных.
-В каком таком? - было спросил он, но она почти сразу же ответила, - ааа...- протянул он. С самого детства он уловил, что не бывает просто волшебников, не бывает просто людей. В какое бы общество он ни попал, все стараются систематизировать людей и распределить: по факультетам, по статусу, по крови. Куда относился сам Рей? Итак, он слизеринец, он чистокровный, он Мальсибер.
-И что же? Ты считаешь, что ваше добро должно быть с кулаками? В чем тогда его отличие? - признаться, но его задели ее слова про чистокровных, смешанных со слизеринцами, кажется, что она все перепутала, впрочем, она же не знает, о том, что общество Красных Змей не состоит сплошь из Слизерина, есть и наиблагороднейшие из Гриффиндора. - Выходит, что ни в чем? Выходит, что это такая же кучка людей, которая пытается отстоять свою точку зрения, установить свои правила и теми же методами, - он сложил руки перед собой и чуть подался вперед к ней, - просто они прикрываются благородными целями и оказываются большими лжецами, потому что исход будет одинаков, для всех, - он слегка улыбнулся, может быть, где-то даже победно, но с другой стороны, с ужасом осознавая, что он практически повторяет мысль своего отца, с которой был не согласен. Вернее, он не верил тому, что ему говорил папа, не верил, что волшебники другие, не из Альянса, могут быть жестокими, а вот выходило, что могут. - Ты думаешь, что слизеринцы сплошь злые и мерзкие? Нет, во многом они просто честнее в том, что думают и чувствуют, не скрывают это за лицемерными масками всеобъемлющей любви и добра, - он манерно закатил глаза, но через секунды сделал выражение лица серьезным, потому как сейчас их беседа походила на встречу ангела и демона, которые не виделись тысячу лет и делятся своими впечатлениями от жизни среди людей. Они не обвиняют конкретно друг друга, не говорят друг о друге, но говорят о своем отношении к людишкам, которые ходят где-то там под ними, хотя, впрочем, говорят о себе.
Рей редко, кому вообще может высказать свое мнение. Шеймусу говорить бесполезно, потому что он начнет топать ногами и слишком убедительно ворчать, а больше он особо ни с кем не общался, разве что с Гамп, но та сейчас вся с головой в утверждении своих позиций в Красных Змеях. Это Рею было все равно, что о нем там думают - он выбрал себе роль наблюдателя.

Грань между банальщиной и интересным разговором они уже перешагнули. Рей внимательно и даже с подозрением смотрел на девушку и внимал тому, что она говорит. У него на все всегда было свое мнение, и оно отличалось от того, что говорят на Слизерине, от того, что говорят у него дома, но он совсем не уверен был, что на других факультетах говорят как-то по-другому. Почти прав.
-Я не думаю, что это плохо ценить и уважать своих предков, ощущать какое-то их влияние на себя, - конечно, он чувствовал негатив и резкость от нее, вероятно, что она была магглорожденной, потому что только у них такое острое восприятие всего, что говорят эти самые "ублюдки". Стоит ли ему обижаться на это? Вряд ли, потому что он почти был с нею согласен. - Зачастую магглорожденные много свободнее...-хотел он сказать "нас", но что-то его от этого удержало, - чистокровных. Фамильный..как ты там сказала? Гобелен? Это тебе не ситцевый платочек, пропускающий воздух, это нечто тяжелое, пыльное, которое надо на себе тащить, - и нет он не жаловался, не пытался кого-то оправдать. Мальсибер - один из немногих, кто не кичится своей фамилией, скорее даже скрыл бы ее ото всех, но приходится мириться.
Она во многом была права - и в том, что люди, как стадо, идут за один идиотом, у которого подвешен язык, и про уничтожение грязнокровок. Мерлин дери, он как никто другой знал о том, каким бывает жестоким мир чистокровных волшебников, мир его дома. Он замолчал, словно бы и не знал, что ей на это все сказать, да и правда не находил таких слов, которые бы слегка смягчили те факты, которые она говорила.
-Думаешь, оно того стоит? Нет, я понимаю, конечно, если не противостоять всему, если бездействовать, то будет только хуже, и власть будет в руках не тех, - кого он имел ввиду? На чьей стороне Мальсибер? Да, и какая в общем-то разница. - Но власть портит даже самых хороших людей, - между тем пиво закончилось и хотелось, конечно же, еще, но опасно прерывать столь серьезный разговор - есть вероятность не вернуться к тому, на чем закончил.
-А мне не очень хочется, веришь? - он ожидает отрицательного ответа в ее глазах, впрочем, он и сам не сильно верил в эту свою крамольную мысль, которая пришла к нему в голову. - Я при любом раскладе останусь в проигрыше, и мне совсем не хочется рвать себя и идти на плаху ради каких-то абстрактных целей, - нельзя сказать, что в душе Рея был нейтралитет, скорее ближе к равнодушному ожиданию последствий. - Большинство из "наших", - он имел ввиду подвальных друзей, как назвала она их, - понятия не имеет о настоящей жестокости, а от вида крови хлопается в обморок или бежит в туалет с унитазом обниматься, но видимость они создавать могут - пафоса не отбавляй, равно, как и противная сторона, большая часть которой при виде опасности прячет голову в песок, или же бежит на рожон от того же испуга, - он пожал плечами, а по коже пробежались мурашки от воспоминаний об отце, о том, что происходит у них в доме, от того, каким может быть даже Шеймус, впрочем пока ничего страшного не произошло, но одна только мысль о том, что они хотят кому-то сильно навредить, претит Рею. Однако в нем теплится надежда, что они не доведут дела до конца, что они испугаются, что они не рискнут сделать это в школе.
-Я не верю в добро и зло, как не верю в правду и неправду, нет постулатов, нет никакой истины, ничего вообще нет, - станет ли она его в чем-то убеждать? Рискнет ли? Он не думал об этом, он даже не был уже так осторожен в том, что говорит, отчего-то ему думалось, что этот разговор останется между ними и больше никогда не всплывет, и она не воспользуется ничем из того, что слышит.

У Мальсибера не было выбора. За него было решено, на чьей он стороне. Как бы ни жаль ему было противоположную и даже тех, кого так ненавидел отец, он все равно был по ту сторону баррикад.
-Будешь жалеть овцу, останешься голодным, - как-то отрезал отец его попытку за кого-то заступиться, и Рей внял. В какой-то степени он был прав - каждый выживает так, как может, и кто-то создан быть жертвой,  у кого-то такое предназначение. Это было прекрасное оправдание, но он также осознавал, что не ему выбирать, то есть кто.
Некоторая грубость девушки резанула слух, но тут же он в уме себя сдержал, делая ей скидку на ее невоспитанность и  отсутствие манер. Вообще, его крайне удручал тот факт, что многие чистокровные уже опустились до маггловского уровня, до решения проблем такими низменными способами. Где красивая дипломатическая игра? Где выбор оскорблений и уровень унижения? Многие девушки вообще уже перестали для Рея что-либо значить, потому что достойно нести себя миру может не каждая. Он не удивлялся потому уже, что отец "поменял" себе жену на более молодую, которую он давил. Конечно же, Рей никого давить не собирался, да и воспитывать не умел, но привлекательности им это не давало.
Тем не менее, говорила она интересные вещи, о который он никогда не задумывался, потому что вокруг него всегда была одна "верная" точка зрения, а свою он держал при себе. Он сжал губы, раздумывая над тем, стоит ли оправдывать себя тем, что он видел чуть больше, чем детские игрульки в войну? Бросать разговор незавершенным не в его принципах, но и желания такого тоже не возникло, ему нужна была хоть какая-то истина. Чужая. Не отцовская.
-Я не считаю, что мы должны это делать. Мы не воины, мы дети, - это звучало странно, наверное, из уст Мальсибера, который учится на 7 курсе, но, Мерлин его дери, он потерял свое детство, и школа была единственным местом, где он хоть как-то чувствовал себя ребенком, а теперь и здесь сплошь взрослые разговоры. - Это стадное чувство - быть под каким-то флагом обязательно. Утопией  было бы предположить, что если бы все отказались от этого, то и не было б ничего, да? Война - это спор двух-трех человек, в который они вовлекают всех остальных, потому что сами ничего не могут, и вот эти остальные имеют полное право не вовлекаться, - он прищурился, когда она заявила о его наклонностях жестокого человека. Да, и ему бы не хотелось, конечно, все это демонстрировать. Иронично было бы, если бы они однажды столкнулись лицом к лицу. Никто бы из них не отступился бы, но и обвинять друг друга не стали бы, наверное, как не стали бы и уговаривать перейти на другую сторону - приняли бы то, что есть, может быть, даже с уважением.
-Корону надевают на короля, с уходом с шахматной доски которого заканчивается игра. Я же - не влияю ни на что, - он улыбнулся, вглядываясь в ее лицо и пытаясь его, вероятно, запомнить, чтобы не убить ненароком. - Я тоже на это надеюсь, если честно. На то, что все идиоты друг друга перебьют и останутся пацифисты, которым не нужна война и махание палочками не по делу для самоутверждения. Пойми, - он сложил руки перед собой и наклонился вперед, - эти глупые детские потасовки приводят только к тому, что подогревается интерес, и они начинают уже не за идею бороться, а мстить за какие-то свои мелкие обиды - за пролитое зелье и испорченный учебник. Если я и встану на тропу войны однажды, то я хочу четко осознавать, за что я борюсь, а не против чего, если ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю. Да, и противика нужно уважать, даже любить, а не..вот это все, - он пренебрежительно махнул рукой, добавляя последнюю фразу.

Стоит порадоваться тому, что образ он создал себе правильный, раз она думает, что он действительно что-то решает. Впрочем, слушая и вникая в сказанное, он понимает, что она и тут ошибается в направлении мысли. Что же она предлагает? Выбрать ему сторону? Причем вполне конкретную - ее сторону, не сторону тех, кто был с ним рядом.
Почему Рей, видя жестокость отца, видя его неправоту во многом, поддерживает Шеймуса, который стал бы прекрасным Мальсибером, много лучшим, чем Рей? Потому что именно Шеймус оказался рядом тогда, когда это было необходимо. Стечение обстоятельств? Пусть так, но оно случилось, и Рей не кинет его, попытается, конечно, оградить от некоторых ошибок, но подкупает его искренность и честность - ненавидит предельно честно, без всяких но или компромиссов.
-Тебе бы армию поднимать, - он улыбнулся, - любую мелочь вдохновишь и убедишь в том, что он особенный, - к сожалению, или к счастью, Рей не горел желанием быть особенным, каким его пытался сделать все время отец. Не ту она выбрала тактику, чтобы его на свою сторону перетянуть - не поведется, по крайней мере будет сильно сопротивляться. - Ты знаешь, "добро с кулаками" само о себе заявит. Поттер не умеет скрывать свои эмоции и играть, он выдает себя с потрохами, а потому - предупреждать никого и не надо, ковровую дорожку он себе расстилает, - фамилия Поттера часто звучит в подземельях и отнюдь не в адрес Альбуса, впрочем и мелкому тоже обмывают косточки, сомневаются, можно ли ему верить. после предложения девчонки поработать шпионом, Рей задумался над Альбусом, но это будет интересно понаблюдать.
Улыбка, правда, быстро слетела с его лица, стоило ей только напомнить ему о гобелене на спине. Кажется, после смерти отца (однажды это все же произойдет, и он, нет-нет, да и задумается об этом, главное - не помереть раньше, что тоже вероятно), он точно сожжет все эти гобелены, которые хранятся дома.
-А твой топит за что топит? За всеобъемлющую любовь? Ну, так и побеждайте любовью, а не войной, не честно. Как воевать, так наши методы,- несколько по-детски отмазался он, но она его чертовски задевала, и он не знал, доказывать ей что-то или нет? Нет. Не сейчас, не сегодня, возможно когда-то еще. Может быть, он однажды предупредит кого-то с Гриффиндора об опасности, может быть, он пожалеет кого-то, или испугается за кого-то. Шеймус не всегда осознает последствия своих действий, чем все это может грозить ему.
-Как тебя зовут? - весьма странный вопрос и сменившийся тон со слегка раздраженного к мягкому и даже добродушному. У Рея много знакомых, некоторых со своего факультета он предпочитает даже не запоминать, что уж говорить о тех, кто учится на других, младших, да еще и не чистокровные. В его задачах стоит - не конфликтовать с чистокровными, но те его уважали за счет фамилии и репутации отца. Эта ему нравилась своим бесстрашием, правда, попахивало безбашенность - гриффиндорцы все психи. Он запомнит ее, прежде чем развернуться и уйти, если не имя, то образ точно врежется в память, а слова будут преследовать.