It feels like there's oceans
Between me and you once again
We hide our emotions
Under the surface and tryin' to pretend
But it feels like there's oceans
Between you and me
Когда тебе семнадцать, ты стараешься не думать о смерти. У тебя ведь вся жизнь ещё впереди. А смерть - это нечто далекое, про других. Ты можешь философствовать, предаваться размышлениям о том, что все когда-нибудь умирают и о том, что было бы, если бы ты внезапно умер [исчез, перестал существовать]. В семнадцать лет понятие “смерть” поддается влиянию юношеского максимализма, становится скорее орудием для манипуляций другими людьми. Сколько бы ты ни говорил о своей или чужой смерти, она все ещё где-то за горизонтом, вне зоны видимости.
Тем не менее все меняется, как только ты сталкиваешься с ней лицом к лицу. Когда человек, которого ты ещё так ясно помнишь живым, лежит неподвижно в деревянном ящике, и ты неверяще смотришь и думаешь, что все это чей-то розыгрыш, что такого быть не может. Но, к сожалению, ничего не меняется, сколько ты себя не щипаешь за руку, и в тебе просыпается нечто давно забытое, спрятанное глубоко в подсознание. Первобытный ужас, что таится в каждом из нас, страх перед той единственной и беспощадной Смертью, от которой не убежать никому.
Весть о смерти бабушки Гретты застала семью старшего Купера в разгар рабочего дня, когда от посетителей не было отбоя. Однако несмотря на это, Огастус бросил магазин на сына, смерив того перед этим строгим взглядом [ты же хотел доказать, что ты уже не ребёнок, вот, доказывай; справишься?] и умчался улаживать все формальности. Он, пожалуй, единственный, кто сможет все организовать так, как этого бы ожидала его мать.
Дориан же остался наедине с, как назло, нескончаемой толпой клиентов, отвечал нехотя, растягивал губы в подобии улыбки и давил в себе желание послать очередную волшебницу, задающую слишком много дурацких вопросов про не менее дурацкие музыкальные часы “вон с теми симпапулечными котятками”. Послать туда, где, очевидно, сама дамочка давно не была. Ну, серьёзно с “котятками “?? Эйдан отвечал сквозь зубы, закатывая глаза и едва сдерживая язвительные комментарии, а сам думал о той, с кем он не разговаривал слишком давно. Подросток искренне переживал за свою сестру, ведь та, в отличие от него самого, была очень привязана к бабушке, и смерть Гретты наверняка стала для девушки настоящим ударом. Ей и так пришлось несладко, и Эйдан частично тоже был тому виной, конечно, но..
Честно говоря, Эйдан даже был рад тому, что он остался работать в магазине отца, что нашёлся предлог не мчаться к Амелии, как только он узнал трагичную новость, что у него есть время, чтобы набраться смелости смотреть сестре в глаза. Потому что, да, Эйдан Дориан Купер был трусом и только сам этого не хотел признавать.
Похороны прошли в строгих традициях англичан - с церемониями, но без излишних словоблудий, коих бабушка никогда не терпела. Родственников пришло много, как и коллег Гретты из министерства, но во время поминок Эйдан держался стороной, молча прислушиваясь к разговорам и стараясь не ловить взглядом Амелию.
Все бы ничего, простоял бы он мрачной тенью хоть вечность, только вот Дориан краем уха услышал, как его дражайший дядюшка весьма наглым способом заявлял, что он такой распрекрасный сын и что он всегда заботился о своей семье, включая мать и дочку, и что он, конечно же, не оставит Амелию в такой трудный час.
—Отец года просто, - достаточно громко фыркнул слизеринец, привлекая к себе внимание взрослых.
—Эйдан! Я так рад тебя видеть, парень, — Дэмиан попытался изобразить дружелюбие, выходило у него, надо признаться, весьма убедительно, но от племянника не ускользнуло то, как опасливо забегали глаза Купера-старшего, будто он боялся, что его как-то дискредитируют перед гостями.
Школьник же, почуяв слабину, ухмыльнулся и заметил, как бы между прочим:
—Должно быть так же сильно, как Амелия была рада видеть тебя,—парень подошел к Дэмиану вплотную и с удивлением заметил, что он стал гораздо выше своего дяди, — а как рада была бабушка. То-то мы сегодня собрались такой дружной семьей, — не без сарказма добавил он.
—Ты это к чему? — мужчина нервно спросил и виновато улыбнулся какой-то там дальней родственнице, которая стала невольным свидетелем данной сцены.
—О, все довольно просто, это я о том, как ты свел нашу бабушку в могилу, — пожав плечами, поведал Дэмиану подросток.
— Да как ты смеешь, сопляк, ты как вообще со старшими разговариваешь?! — разозлился дядя, схватив Эйдана за воротник, — так вот от кого набралась Амелия своих… привычек. Пожалуй, твое присутствие в этом доме будет теперь под запретом и даже не думай подходить к моей дочери, — для вящей убедительности Дэмиан каждое слово сопровождал тычком указательного пальца племяннику в плечо.
И это было уже слишком. Этот человек был чужаком. Он не имел никакого права здесь находиться. Он не имел никакого права указывать Дориану. Он не имел никакого права распоряжаться свободой Амелии. Эйдан разозлился. Ему было плевать, что скажет отец, что подумают родственники, он не думал о том, что его может увидеть сестра. Парень вывернулся из цепких пальцев дяди и, быстро размахнувшись, врезал тому в челюсть справа. Эйд не обратил внимание на раздавшийся всеобщий “ох”, он просто склонился над дядей и прошипел тому в ухо:
— Если ты хоть пальцем тронешь Амелию, если ты ее хоть чем-то обидишь, я тебя заживо закопаю на заднем дворике этого дома, а сверху посажу бабушкины любимые хризантемы.
Краем глаза парень заметил, что в его сторону двигался отец. Ну уж нет, с ним он ссориться сейчас готов не был. Дориан стремительным шагом направился прочь из дома, во двор, подальше ото всех, на ходу доставая сигареты.
Отредактировано Aidan Cooper (2018-07-09 17:25:26)
