Луи сидит, прижавшись макушкой к плечу Фреда, и его отросшие за лето волосы - мама всё угрожала тем, что сострижет, "а то похож на чучело", но в последний момент под раздачу попала Доминик, и Лучику удалось "спастись", а потом как-то не до этого было, а потом... Ну, до парикмахера, а всё-таки делать это по-настоящему лучше, чем с помощью сомнительных заклинаний, он доберется уже разве что к Рождеству. А пока - что плохого во вьющихся рыжих кудрях, что сейчас рассыпались по плечу кузена? Они похожи на живое пламя, как то, что весело потрескивает в гостиной "Ракушки", когда семья собирается там, допустим, к Рождеству. Луи ждёт Рождества, каждый год, но именно сейчас его магия, которую не высечешь из палочки, особо ему необходима. И всё-таки он готов ждать, сколько потребуется, не стоит торопить события. Например потому, что это - его последний год с кузенами. Особенно с Фредом, потому что тот в чём-то ближе всех остальных. Тоже Уизли, тоже рыжеволосый, живое продолжение той истории, как эхо былых времен. Луи так хочется соприкоснуться с прошлым... Имя конкретно этого Уизли - это ещё и имя того, другого. Мама говорила, что нехорошо называть детей именем мертвых, а папа молчал, наверное, понимая причину того, почему дядя Джордж именно так назвал своего ребенка. Сентиментальность у них в крови, да? Но льётся у Лучика в жилах солнечно-холодная кровь вейл, и им с сестрами дали другие, с французским оттенком имена, пусть отцовская фамилия и легла рядом с ними так певуче. Виктуар - их победа. Доминик - принадлежащая господу, то есть, в чём-то сама богиня, да?.. И он. Луи Уизли, славный воин. Только вот родители ошиблись, он далеко не воин, и уж тем более не славный, Луи - это...просто рыжий мальчишка, просто еще одна деталька в мозаике Уизли, брат, кузен, племянник, и ещё очень много всего. И, на самом деле, Лучик этим доволен, он чувствует себя целым только с семьей. Вот и сейчас, солнце светит Лу прямо в глаза, и он сонно щурится, повернув голову и ткнувшись кузену в плечо носом, и медленно выпрямляясь - блестит в лучах жидкое золото. На душе - тепло и спокойно, прямо как и за окном. Опадают листья, и вечерами уже задувают холодные ветра, несущие с собою зимний шепот, но ещё достаточно времени до первого снега, и не желающее уходить лето отвоевывает себе хотя бы дневное время, хотя и оно должно закончиться. А посреди этого буйства природы, и одновременно при надежной защите от любой непогоды - они, в этом прекрасном замке. Особенно хорошо, конечно, именно в гостиной. Лу потягивается, а затем прикрывает ладонью рот, давя зевок и щурясь на солнце. Переводит взгляд на кузена, и почти с восторгом смотрит на то, как и его волосы будто излучают свой собственный жаркий свет, попадая под солнечные лучи. Кажется, даже ярче, чем у самого Лу! Золото. Даже не блеск меди, а расплавленные сокровища, ещё в жидком виде растянутые до тонких-тонких нитей, почти таких, которыми плетет судьбу одна из древних провидиц-мойр. Лу читал о них в прошлом году, ему запало в душу различное видение религий. Это ведь магглы в большинстве случаев просто...ну, пытаются найти логичное объяснение магии? Отсюда рождаются боги, из их голов. Читать про это забавно и почти грустно - им вряд ли когда-то откроется правда. Но - мрачные мысли выветриваются из головы, как алые листья, подхваченные игривым осенним ветерком, и в голове остаётся блаженная пустота... с лёгким желанием спать. Но до ночи ещё далеко, поэтому Луи, снова щурясь, уже по-хитрому, почти мурлычет Фреду:
- Давай, быть может, что-нибудь поделаем, а, Фред? - о, он знает, к кому обращаться. Правдой является реинкарнация и невольное передавание судьбы с помощью имени, Лу не знает, но зато он точно знает, что с подобным вопросом обратился сразу по адресу. Именно Фред в их большой семье - генератор самых забавных затей, у него за рыжими волосами будто спрятан где-то вход в другую вселенную, и уметь сохранять веселое, приподнятое положение духа, этим заражая всех остальных - чудесная черта, получше любого другого клада, даже получше жидкого золота, что разлито по волосам всех Уизли. Лучик невероятно горд тем, что у него есть такой родственник, и он смотрит на Фреда, и сам не знает, что у него чудесным образом светятся даже сами глаза. Светло-голубые и глубокие, как озера, сейчас они полны родственной любви и признания. Если кто-то скажет, что так смотреть на кого-либо в 16 зазорно, или быть может, по-гейски, то Лу не поймёт сразу несколько вещей - во-первых, почему, а во-вторых, ну, что плохого в чём-то "гейском"? Лу просто знает, что любовь есть любовь, он пропитан ею насквозь, он... влюблен в одну девочку, и мысль о ней чуть было не сбивает его с нужного, подходящего для озорства лада. Поэтому, мысленно извиняясь перед этой самой девочкой, Лу на время вытряхивает её из головы, действительно забавно встряхивая кудрями. Всё, что Лу знает об этом мире, может войти в одну ёмкую фразу - им движет любовь. Любовь - или её отсутствие. Может быть, его бы засмеяли за это родные же люди, скажи он наивно, что даже тому же Тёмному Лорду, ожившему кошмару, который временами преследует самого Лу во снах, просто не хватило любви в своё время. И может быть, хватило бы ему любви, не случилось бы этой большой беды для всей Британии, и все были бы счастливы, и тот другой, старший Фред, был бы жив, и заправлял бы магазином вместе с дядей Джорджем, и дядя Джордж тогда тоже был бы в разы счастливее, и у папы не было бы этого шрама, который вовсе не портит его, но заставляет Лу ощущать горечь, и вся их семья... Время назад не вернуть. Всё, что Луи может, это отдавать свою любовь. Всё, что у него есть, до последней капли. Делиться своим светом со всеми, чтобы никто не ощущал себя опечаленным и одинокими. Иногда, и в этом невероятно стыдно признаться, при таком-то количестве родственников и друзей, одиноким себя ощущает сам Лучик. И он невероятно благодарен Фреду за то, что тот сейчас с ним. У него ведь, наверное, были и другие дела, сложно поверить, чтобы затейнику-Фредди не нашлось, куда деть свой потенциал. Но он сейчас здесь, с Лу. И, боже, разве может Луи не посчитать себя сейчас самым счастливым золтоволосым мальчиком на свете?

Стыдно признаться, но порою Луи находит что-то хорошее и в перспективной возможности, если что пойдёт не так, обратиться к кому-нибудь из своей родни, чтобы они, например, помогли ему с домашней работой. Двенадцать раз из десяти, конечно, он выбрал бы свою сестру, потому что Доминик ему ближе всех, а ещё она очень умная, и носит заслуженно свой синий в полоску галстук, но иногда, чем искать её на другом конце замка, можно просто хорошенько оглядеться, играя в считалочку. К кому обратиться за помощью теперь?.. Но он не обращается, на самом деле, почти никогда, не желая быть им обузой. Просто эта детская уверенность в том, что абсолютно каждый из них поможет ему, если Лучик попросит, живёт в нём и греет солнечную душу, спасая от одиночества. Но просить у них вслух без особого повода - признак слабости. Он - Уизли, он сильный, храбрый и умелый сам по себе, должен быть достойным безоговорочно, должен быть лучшим для них, должен... Луи - маленький и наивный, самый младший юноша из всего большого, переплетенного с другими, рода. Он прикрывает рот ладонью, забавно зевая - и его вид камина и всеобщее умиротворение, разлитое по Алой гостиной, вводит в сонное состояние. Но позволить себе расслабиться - роскошь, которой Лучик пользуется лишь тогда, когда он действительно один. А сегодня он составляет компанию Фреду, ощущая благодарность собственную за то, что кузен не прогоняет его, хотя занят учёбой, и испытывая радость от того, что Фред ему рад.
Лу не ожидает подвоха, когда Фредди берет лист, и накрывает ему им лицо, но только смеётся, с любопытством отнимая пергамент от своей мордашки, пробегая по нему пытливым взглядом. Кажется, там что-то важное, то, что ему ещё предстоит, и можно было бы даже отвлечься и почитать, даже не пытаясь запомнить - когда Лучику что-то интересно, он и так проглатывает конспекты и книги, больше не забывая о них, и ища область, где можно эти знания применить. Может быть, ему было бы легче, попади он вместе с Доминик на Рэйвенкло. Быть с ней максимально близко, не расставаться вообще, не искать, какие у них сейчас занятия, и не бегать чуть ли не из одного конца замка в другой. Им в усладу - после_ и межучебное время, но его чертовски мало. И всё-таки да, почему-то Лучик сейчас здесь, а не со старшей сестрой. Он вскидывает голову от листка, забывая обо всём, когда Фред говорит, что затея у него есть, чувствует это лёгкое покалывание в пальцах, жажду действия - но двоюродный брат обрывает это радостное предчувствие, переводя тему. Лучик замирает, как испуганный зверек, но взгляд его, пусть и удивленный, испуганным при этом не кажется. Всё ещё слишком глубокий, почти гипнотический - Лу, даже не замечая этого, крепко прикусывает нижнюю губу, думая, доверяться ли Фреду. Хотя, если быть честным - а разве не за этим он и пришёл? Доминик чудесна, она прекрасна, она действительно похожа на богиню, и у Луи отведено для неё в сердце особое место, но она всё-таки...ну...она девочка, и хотя Лу не уверен, что судить так "красиво", он думает в глубине души, что есть такие вещи на свете, которые его сестре не понять. И такие, которым она не может его обучить, из-за которых будет неловко, и вряд ли он решится вообще когда-либо их с ней обсуждать. С Фредди в этом плане как-то проще, он ведь тоже мальчик, да? Наверняка он куда больше сталкивался с похожими проблемами. Луи выныривает из мыслей, как из омута, надеясь, что молчал не слишком долго, и отводит наконец взгляд, улыбаясь неловко:
- Ну, не то чтобы тайна. - Память прорезает что-то странное, ещё прошлогоднее, когда он только-только начинал ходить в хор. Чьи-то руки на его плечах, и сладко-градусный привкус на губах, и... Лучик моргает, с силой возвращая себя в нужное русло, и почти силой заставляет себя перестать кусать губу. Когда на этом сосредотачиваешься, получается следить за собой, но стоит только размякнуть и замечтаться - всё опять идёт не так. Пора бы уже научиться или не бояться крови, или не прокусывать губы до неё. Есть кое-что тёмное, мутное, по ощущениям - сладкое, затронувшее его в остальном чистую, как лист пергамента до того, как за него взялся Фред, готовя задание по Чарам, биографию, но разве это имеет сейчас значение? Ох, а ещё в этом году, когда Фред так неловко его...ну, не подставил, получается грубо, Лучик знает, что кузен хотел его просто растрясти, а скорее просто обхитрил, тоже был неловкий момент, но это вот всё - не то, другое. В любом случае, с мальчишками можно не церемониться, не волноваться так, но с девочками всегда всё иначе, это он знает на примере собственных сестер. Они такие нежные, тонкие, они почти невесомы и пахнут слаще цветов, как нужно себя с ними вести, чтобы не дать завянуть, позволить распуститься? Каким нужно для них быть? Лу боится заговорить со своей избранницей нормально, только краснея каждый раз, когда сталкивается с ней в коридоре. Он любит её, наверное, да, но от того ему и хуже. Страшно разрушить что-то, что может оказаться более хрупким, чем хрусталь, а она именно такой и кажется. И нет, всё же спрашивать у Доминик что-то вроде "Сестрёнка, а как себя с вами вести?", кажется ему глупым. Поэтому - да, да, да, Лучик сейчас здесь действительно не просто так, но ему не жаль, что он сейчас не с сестрой, и не на улице, а с Фредом. Ни капельки. Он счастлив, хоть разговор внезапно и зашел не в то русло. И сейчас нужно быть осторожным, будто идешь по минному полю. "Малыш" Лу собирается с духом, и:
- Я... Фред, а как ты относишься к д-девочкам? - спрашивает невпопад, переводя взгляд на Фреда, начиная от волнения заикаться и краснеть. Но через пару мгновений, впрочем, улыбается, называя себя дураком. Сейчас дело даже ведь не в механике, её он к стыду своему знает, а в более тонких вещах.