HP Luminary |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » HP Luminary » Story in the details » Food for thought and for stomach
Действующие лица: Morgaine Le Fay & Oliver Cartwright
Место действия: спальня мальчиков Слизерина и хогвартская кухня точно будут, возможно где-то ещё в школе
Время действия: 8 октября 2022 года, суббота
Описание: разбуженные слизеринцы, голодные слизеринки и агрессивные кровати - лучшая комбинация для выходного дня.
Отредактировано Oliver Cartwright (2018-04-10 18:15:26)
- Ай, Картрайт!
Я отскакиваю на два шага назад и максимально крепко прижимаю ладони к лицу. Так, будто от него сейчас может что-то отпасть. Я даже не сразу понимаю, что именно со мной только что произошло, но вполне возможно, во всяком случае, мне так показалось, что на меня напала… кровать?
- Ты совсем сдурел?! Что у вас тут происходит?!
«Тут» - это в мужской спальне Слизерина. «У вас» - это у мальчиков, соответственно. И нет, никого не должно смущать, что я здесь нахожусь. Древний и многоуважаемый закон Хогвартса гласит, что мальчикам в женскую спальню заходить нельзя, зато девочкам в мужскую – вполне можно. Только вот здешняя мебель, похоже, так не считает. Я спешно поворачиваюсь ко всем своим обидчикам в количестве двух штук спиной и достаю зеркальце. Кажется, сегодняшнее утро угрожает мне возможным появлением синяка, и это совсем не радужная перспектива.
– Вечно у тебя что-то не так! – я ворчу, разглядывая поврежденную щёку, и осторожно прощупываю её пальцами. Что ж, что бы ни случилось с моим лицом далее, примирение, можно считать, состоялось. Да, не без жертв, но ещё вчера мне бы и в голову не пришло добровольно подходить к Оливеру настолько близко, чтобы мне могла врезать его кровать. Да ещё и заходить ради этого в мужскую спальню. Наверняка у них тут везде по углам недоеденные сэндвичи и грязные носки, общего количества которых с лихвой хватит, чтобы освободить всех домовиков мира. Меня весьма откровенно передергивает при этой мысли, но вместе с тем я решаю, что ущерб не то чтобы сильно велик, и снова поворачиваюсь к Картрайту лицом.
- Если ты сейчас скажешь, что настраивал свою кровать против меня лично, я похороню тебя под этим ковром, – и видит Мерлин, я приложу к этому все усилия. В конце концов, один раз мне даже удалось сшибить его с метлы квоффлом – и хотя команда моих усилий совсем не оценила, я до сих пор считаю это своей личной победой.
Итак, мы не разговаривали что-то около полугода, если не считать разной степени паршивости обзывательства и почти ненавязчивые попытки случайно друг друга убить. Мы с трудом уживались в одном классе и в одной команде всё это время, и, пожалуй, так бы оно и продолжалось до скончания обеих наших жизней, если бы не Артур Пэриш. Во всяком случае, он так долго капал мне на мозги с тем, какого великолепного друга я лишилась и какие безграничные возможности дружбы упускаю, что однажды я всё-таки пообещала ему что-то вроде «постараться попробовать попытаться помириться». Мне даже показалось на какое-то время, что он этим удовлетворится, но через пару дней он снова начал задавать наводящие вопросы. И вот дракл бы побрал этот Хаффлпафф и их бесконечное упорство. Никакие слизеринские изощренность и хитрость не могли бы этого выдержать, серьёзно.
Так что вот я здесь, и, наверное, если убрать мой общий недовольный вид, скрещенные на груди руки, буйную мебель, заспанного Оливера и возможный синяк – Артур мог бы мной гордиться. Я действительно постаралась попытаться, или как я там ему сказала? И даже не стала дожидаться, пока Картрайт сам проснётся в свой выходной день, чтобы я могла проявить к нему свою дружбу. Кажется, это будет вполне весёлое утро.
- Какого дракклового хрена?!
Получается, правда, не так эмоционально, как у какого-то психа, вздумавшего звать его по имени утром в субботу – сегодня ведь суббота и сейчас утро, так? Реальность Оливер всё ещё ощущает плохо, не вполне отойдя ото сна, в котором, кажется, фигурировал квиддич, вот только вместо бладжера ему прилетело гигантским драже Берти Боттс с запахом ушной серы. Брр, ну и ересь.
Оливер всё же отдирает голову от подушки и понимает несколько вещей. Во-первых, эта чёртова защита, на которую он убил столько времени и даже уболтал Мэг помочь, и впрямь работает. Во-вторых, ни хрена эта защита не поможет, если он будет вот так вот сладко дрыхнуть. И, наконец, в-третьих, возле его кровати стоит, что-то злобно шипя (вот чего так не хватало прикроватной змейке, но они так и не смогли заставить её издавать хоть какие-то звуки) Моргейн Ле Фэй. С которой, на минуточку, у них вроде как всё застопорилось на «Все предназначенные тебе письма достались мусорной корзине, тебе прекрасно удаётся показательно игнорировать сам факт моего существования, а твой хаффлпаффский братец задрал объяснять, какие мы идиоты». Олли на всякий случай моргает – мало ли что там спросонья привидится, - но Мора и не думает исчезать.
- Ле Фэй? Ты чего тут забыла?
Всё ещё плохо соображая, интересуется Оливер, и где-то в тот же момент до него доходит, что именно произошло. От нелепости ситуации очень хочется заржать, но любопытство всё же сильнее: надо ведь выяснить, чего Море тут понадобилось так срочно, что она даже не побрезговала зайти в спальню парней. Поэтому Олли ограничивается чем-то средним между фырканьем и хрюканьем в подушку, и садится, наконец, на кровати, торопливо застёгивая распахнувшуюся за время сна пижамную рубашку.
- Нет, представь себе, я и подумать не мог, что ты решишь заглянуть ко мне в спальню, - фыркает Картрайт, разглядывая пялящуюся в зеркальце, видимо, в попытке оценить возможные повреждения, девушку, - а вот моей кровати кажется, что тебе здесь не место, прости, - усмехается парень.
На самом же деле он даже… ну, не то чтобы рад – для этого ещё слишком рано, во всех смыслах. Но вот это вот внезапное появление Моры и разговор наедине (что, все правда уже разошлись? Это сколько же он проспал?) вполне можно использовать, как шанс попробовать прекратить эти попытки убить друг друга показным равнодушием, сарказмом и квоффлами. Так что после короткой паузы Оливер добавляет примирительным тоном:
- Ты в порядке? Там в тумбочке настойка бадьяна. Возьми, чтоб синяка не было. Не хочу, чтобы потом говорила, что я тебя избил, - приглушает, на всякий случай, градус заботливости насмешкой, но и последнюю фразу произносит вполне себе беззлобно.
- Смажь и поведай, наконец, что тебя принесло сюда в такую рань? Ты вроде тоже полночи в телескоп на Астрономии пялилась, - не то чтобы Картрайта так уж занимало присутствие Моргейн на уроке, просто он чуть было не занял соседнее с ней место, но предпочёл передвинуться в другой ряд. Перепалки в духе «идиот-самадура» были, конечно, весьма увлекательными, но при всей, на взгляд Оливера, бесполезности такого предмета, как Астрономия, совсем уж на неё забивать не стоило.
Картрайт, как и ожидалось, выглядит довольно глупо, когда не может сообразить, что именно вокруг него происходит. И я могла бы даже сейчас повеселиться и разделить то невнятное хрюканье, которое он любезно подавил подушкой, но, к сожалению, слишком озабочена другими вещами. Во-первых, конечно, своим внешним видом. Во-вторых, как поскорее закончить своё пребывание в этом помещении, но при этом не выйти на новый уровень конфликта.
- Твоя кровать, - полная дура, тупой кусок мебели, бесполезное создание, - вся в своего хозяина. – Чёртов Артур, мне ведь надо действительно стараться, чтобы опять не начать выяснение отношений, которое, как правило, заканчивается бессмысленным и беспощадным перечислением обзывательств. Ладно, чего там. Вроде бы он настроен весьма благодушно, учитывая, что я прервала его самозабвенный выходной сон и только что отлично разглядела полоску груди под пижамной рубашкой, которую он поторопился немедленно застегнуть.
- Да в порядке я, - сначала я от него отмахиваюсь, а потом думаю, что синяк на щеке – это совсем не то, что мне хочется носить в этом сезоне. Так что, следуя указаниям Олли, я открываю тумбочку, в которой - какой сюрприз - бардак, и выуживаю оттуда нужную настойку.
- Она что, у тебя всегда под рукой? Тяжелые будни маглорождённого на Слизерине? – я говорю это абсолютно безвредным тоном. На самом деле я никогда особо на зацикливалась на этих вопросах. Да, на первых порах ему доставалось очевидно больше, чем другим, но ровно до четвёртого курса я искренне верила в то, что он просто сам дурак. А потом его взяли в команду, мы начали общаться, и тогда я поняла, что дураки тут абсолютно все. Это я про парней. Но конкретно Оливеру это не мешало быть классным другом.
Я зачерпываю пальцем мазь и осторожно покрываю тонким слоем свое пострадавшее лицо, внимательно отслеживая собственный процесс всё в то же самое зеркальце.
- Меня сюда привело обещание, которое я дала Артуру. Пожалуйста, скажи, что он тебя тоже достал, - и хотя мой брат был, вероятно, во многом прав, я бы никогда в жизни ему этого не сказала. Им обоим.
- Сейчас одиннадцать, я действительно пялилась в телескоп на Астрономии вчера, но вот завтрак пропустила исключительно из-за тебя.
И я ещё раз – контрольный – с критическим видом рассматриваю свое отражение и вроде как даже удовлетворяюсь увиденным, хотя моя щека и отдает довольно заметным жирным блеском. Так что я возвращаю баночку с настойкой на место и теперь уже совсем беззлобно рассматриваю Оливера.
- Я бы сказала «спасибо» за настойку, если бы это сделала не твоя кровать, - сколько времени он потратил на её зачаровывание? Как давно вообще он решил, что ему тут нужна дополнительная защита? Салазар, сколько же мы не общались?
- Раз уж ты оставил меня в это утро голодной, - все же понимают, что нет никакого смысла убеждать меня в том, что никто не знал о моём намерении подружиться именно в этот момент, – то хотя бы умоешься, ладно? Я подожду в гостиной. Я просто… на самом деле я хотела кое-что обсудить, но это точно подождёт, пока ты не наденешь что-нибудь... - а потом меня берёт раздражение, - Короче, я надеюсь, что у тебя нет планов, и что я выберусь из этой комнаты когда-нибудь.
Ещё я искренне надеюсь, что от этой речи был бы в полном восторге Артур, и искренне жалею, что мне не пришло в голову позвать его с собой.
Оливер в насмешливом удивлении приподнимает бровь, не вполне уверенный, что именно вкладывала в свою подколку Мора (и в том, что она сама это понимает). В любом случае, камень в огород был не самый справедливый, учитывая, что разбежались они по обоюдному несогласию друг с другом буквально во всём – и это при удивительном единодушии, царившем между ними, когда они находились в статусе «друзья». Да и после всего, что они друг другу наговорили и наорали, его спальня была последним местом, где можно было бы представить Ле Фэй.
Картрайт, впрочем, всё ещё помня о своём намерении вести по возможности мирные переговоры, в полемику не вступает. И только пожимает плечами при вопросе о настойке.
- На всякий пожарный, - не задумываясь, бросает маггловскую фразочку Олли, - лень, если что, в больничное крыло тащиться.
Вообще-то сейчас бадьян в прикроватной тумбочке он держал больше по привычке, ну и чтобы какие-то особо неприятные ушибы после тренировок сводить. Но в целом Мора отлично уловила суть - изначально пришлось научиться готовить настойку как раз из-за его идиотского распределения. Очень хотелось бы верить, что невесёлая причина осталась в прошлом, но, учитывая витающие по школе слухи – чёрт его знает.
При упоминании Пэрриша Оливер хмыкает. Приятно всё-таки, что не ему одному по мозгам проехались. Море, похоже, на правах родственницы, даже больше досталось – раз уж она решилась первой сделать шаг к примирению – будем считать, что именно этим её наезды и являлись, обходились же они пока без прямых оскорблений.
- Достал, - доверительно кивает парень, - но видимо меньше, чем тебе, потому что от меня он никаких обещаний не дождался.
Ну, если не считать обещания дать по жизнерадостной хаффлпаффской роже, если Пэрриш снова заведёт шарманку «Почему бы вам с Морой, идиотам этаким, не помириться». Но Оливер сомневается, что Артур на это обещание обратил хоть какое-то внимание – чёртовы упёртые барсуки. А Моргейн и вовсе о нём знать не обязательно.
Олли беззвучно ругается, услышав, что уже одиннадцать. Нифига себе он поспал. А ведь ещё на пробежку собирался сегодня. Да и упоминание о завтраке заставило желудок напомнить, что спать – это, конечно, хорошо, но пожрать – ещё лучше.
- Зато ты можешь считать себя пострадавшим во имя науки первопроходцем, - хмыкает Олли, - ты только что доказала, что она работает, - парень кивает на змейку, уже вновь мирно изображающую самое обычное факультетско-патриотичное украшение кровати и добавляет, скептически смотря на всё ещё вертящую в руках зеркальце девушку, - да всё окей, хватит уже прихорашиваться.
Картрайт закатывает глаза. В этом вся Мора: перевернуть всё с ног на голову (как будто, стоило ей уйти позавтракать, он бы тут же проснулся и удрал, ей-Мерлин) и невозмутимо сообщить, что хотела бы что-то обсудить. Будто и не произошло ничего, и последние полгода они не изображали исправно двух истеричек. Но любопытно, конечно, в чём там дело, вряд ли всё же Ле Фэй решила сменить гнев на милость из-за какой-то ерунды.
- Да, да, отпускаю тебя на свободу и даже не заставлю подбирать грязные носки. Иди уже, - Оливер кивает в сторону двери, - Дай мне пять минут.
Торопливо умыться, отыскать не слишком мятую футболку и рубашку, зарыться расчёской в волосы и сделать вид, что им стало лучше – на это уходит чуть больше заявленного времени. Но всё же вскоре Оливер, уже не такой заспанный и гораздо лучше воспринимающий реальность, оказывается в гостиной. Моргейн и впрямь дожидается его там и даже не выглядит особенно недовольной. Ну, не более, чем когда уходила, брезгливо кривя нос, из спальни.
- Ну что, - подавив зевок, произносит Олли, - Идём грабить эльфов?
Полезно всё-таки, когда в друзьях, а в случае Моры так и вообще в родственниках, числятся хаффлпаффцы. Они могут рассказать о местоположении кухни, которое для остальных факультетов часто является не то чтобы секретом, а скорее чем-то, о чём совсем не задумываешься. Есть же вон Большой Зал, в котором еда сама собой появляется по расписанию. А то, что можно в любой момент прийти и выклянчить у домовиков что-нибудь на перекусить, как-то и в голову не приходит. Во всяком случае, так было у Оливера, пока Лео не провёл экскурсию по барсучьей части замка и не показал фишку с грушей, отворяющей врата кухни. Правда, до сих пор знанием этим слизеринец пользовался не так чтобы часто.
- Так о чём ты хотела поговорить? – интересуется Картрайт, уже направляясь к выходу из гостиной.
Я так сильно морщусь при упоминании Оливером носков, что начинаю всерьез задумываться о возможном появлении преждевременных мимических морщин на своём лице. Салазар, зачем он вообще сказал это слово, мне же теперь избавляться от этого образа ближайшие минут десять. Которые, к слову, я провожу в гостиной, в полном одиночестве, ибо почти у всего факультета в этот день, судя по всему, есть занятия куда более увлекательные, чем пребывание в стенах родного факультета. За это время я успеваю ещё раз в своём сознании объяснить Артуру, что у меня предостаточно друзей, и что совершенно необязательно пытаться помириться с одним из бывших, даже не смотря на то, что мы играем в одной команде, и от нас в том числе зависят исходы матчей. И я не знаю, как мой невероятный брат это делает, но я проигрываю этот спор даже в собственном воображении. Оливер появляется рядом со мной как раз в тот момент, когда Пэриш в моей голове в очередной раз делает непрошибаемо убедительное лицо и показывает пальцем в сторону Картайта. «Видишь, а ведь он бы сейчас мог делать эту домашку с тобой!». И я так увлекаюсь этой сценой, что закатываю глаза уже не только в своем сознании, но и наяву, однако «грабить эльфов» иду с большой охотой.
– Да-да, идём. Всё-таки барсуки бывают полезны, – во всяком случае, мне бы и в голову не пришло даже пытаться найти в этом замке кухню. Я не помню, чтобы вообще хоть раз задумывалась о том, откуда в Большом Зале берётся еда. Однако это сакральное знание, переданное другим факультетом, оказывается как нельзя кстати, особенно в это утро.
Мы идём по коридорам, и я не сразу решаюсь ответить на вопрос Олли. На самом деле, я даже не очень знаю, с чего тут следовало бы начинать, и не стоит ли в лучших традициях светских бесед поговорить сначала, например, о переменчивости движения воздушных масс, или о последней статье в Пророке о вводе новой поправки к предыдущей поправке. Так что мы идём некоторое время молча, и Оливеру даже хватает тактичности меня не торопить. Должно быть, мы оба так удивлены тем, что идём рядом друг с другом, и никто ещё никого не попытался уничтожить хотя бы взглядом, что одинаково боимся спугнуть этот уникальный за последние полгода момент.
– В общем, в школе что-то происходит. Я и раньше догадывалась, но теперь знаю наверняка, – я всё ещё пытаюсь сообразить, с какого конца тут следовало бы начинать, и где-то в этот момент мы как раз подходим к живописной картине с пузатой грушей.
– Короче говоря, вчера по этому поводу было целое собрание. И не спрашивай, как я на него попала, – подчёркнутое недоумение в лице, потому что этого не поняла как я сама, так все эти люди, нелепо уставившееся на меня, когда я вошла в Выручай Комнату, - но есть ребята, которые всерьёз полагают, что некоторым ученикам грозит настоящая опасность, – при слове «некоторым» я многозначительно смотрю на Оливера, стараясь сделать наиболее выразительный взгляд. Потому что он тоже этот. Некоторый.
Мы проходим на кухню, я опускаюсь на ближайший свободный табурет и какое-то время просто жду, когда Картрайт принесёт мне к этому табурету нечто на его взгляд съедобное и способное заменить полноценный завтрак.
– У них там организовался целый клуб, и они хотят этому противостоять. Ты можешь даже попробовать угадать, кто стоит во главе и как они себя назвали. Там не очень богатая фантазия, серьёзно, – и лично мне это кажется вполне забавным. Что очередной Поттер создал очередную Армию Дамблдора. Сомнительный креатив.
Отредактировано Morgaine Le Fay (2018-08-07 11:35:20)
Путь от гостиной до кухни проходит в основном в молчании. Мора не спешит отвечать на вопрос, а Оливер не настаивает, справедливо полагая, что, в конце концов, девушка всё расскажет сама. Скрывать причину, по которой решилась зарыть топор войны, это было бы просто верхом нелогичности. До такого Ле Фэй всё-таки не дошла бы. Наверное.
Молчание, как ни странно, не давит. Нет, ещё в прошлом году в таком положении вещей не было бы ничего удивительного. Но, учитывая всё произошедшее за это время – теперь это неожиданно и, что уж там, приятно. Так что не хочется ничего разрушить. Опять.
Совсем рядом с кухней Моргейн наконец заговаривает, вызывая у Оливера наполовину удивлённое, наполовину насмешливое хмыканье. Вот уж секрет Полишинеля, в школе что-то происходит. Да тут каждый день какая-то херня творится, вот это сенсация-то. Но на самом деле Картрайт понимает – чувствует – к чему ведёт Мора. Учебный год только начался, но вот это вот «в школе что-то происходит» всё чаще повторяется шёпотом в коридорах, и дерьмом от этого «чего-то» разит за милю.
Оливер кивает, мол, я тебя услышал, продолжай, делись, что ты там знаешь наверняка. И щекочет грушу на картине, к которой они как раз успели подойти. Вышедший из-под кисти явно сумасшедшего художника фрукт послушно корчится в судорогах, а полотно отодвигается в сторону, открывая проход на кухню. Их появление, как водится, вызывает оживление среди повелевающих сковородками и кастрюлями домовиков, тут же начавших суетиться и собирать походную версию завтрака для дорогих гостей.
В ожидании еды Оливер встаёт, облокотившись руками на стол, и чуть иронично смотрит на Мору.
- Да говори ты прямо, - хмыкает он, - некоторым – это грязнокровкам?
Оскорбление Олли, как обычно, проговаривает чётко и с подчёркнутой небрежностью. Пробегавший мимо домовик вскрикивает, кончики длинных ушей у него клонятся к голове, но парень не обращает на произведённый эффект никакого внимания.
- Тоже мне новость. Думаешь, я кровать зачаровывал, чтоб от толпы поклонниц защититься? В этой чёртовой школе никогда ничего не меняется.
Олли хмурится. Конечно, новости не первой свежести, но произнесённые вот так, вслух – не шёпотом – и с уверенностью, они приобретают куда больший вес. И всё ещё звучат очень, очень дерьмово.
- Какой нахрен клуб? – удивлённо вскидывает брови Олли. Но в ответ на предложение поиграть в угадайку, догадка приходит в голову сразу же, - Только не говори, что Поттер решил пойти по стопам своего геройского папочки.
Нет, если правда так, то это просто до нелепости смешно. Чтоб настолько ничего не менялось, это уж слишком.
- Нет, подожди, ты всё-таки расскажи, как там оказалась? – игнорируя просьбу не спрашивать об этом, задаёт вопрос Олли. И опять-таки сам на него отвечает, - Пэрриш что ли затащил?
Вот же неугомонный барсук.
Как раз в этот момент домовики притаскивают им тарелки с внушительных размеров сэндвичами и источающими сводящий с ума аромат свежей выпечки булочками. И вазочку вишнёвого джема – всё, что удалось собрать быстро, как поясняет один из домовиков, самый главный, по-видимому, если у них тут есть старшинство.
- Только попробуй сказать, что ты на диете, - со смешком говорит Олли, беря верхний сэндвич и с наслаждением вгрызаясь в него, - Этого беднягу же просто удар хватит, - кивает на эльфа, замершего в ожидании, выпучив невозможно круглые и голубые глаза.
- Ешь, и потом расскажешь, во что вы умудрились вляпаться, и чего эти противостоятели знают. - Потому что, как бы нелепо вся эта заморочка с клубом ни звучала, информация лишней уж точно не будет, - Совсем вас без присмотра оставить нельзя, - закатив глаза, произносит Оливер, одновременно пытаясь прожевать внушительный кусок бутерброда, из-за чего последняя фраза звучит несколько невнятно.
Олли остаётся невероятно тактичным ровно до того момента, как я произношу слово «некоторые». Да, фантастическая одержимость называть всё своими именами – это как раз один из тех пунктов, который мне, вообще-то, в нём всегда нравился. И которого, как я выяснила только что, мне ощутимо не хватало всё это время. И сейчас он говорит нарочито будничным тоном, так что в какой-то момент я ловлю себя на мысли, что начинаю переживать за проходящего мимо нас домовика – и вполне себе красочно представляю, как его хватил удар от таких выражений прямо под нашими ногами. Но я быстро прихожу в себя, смахиваю инородные чувства и видения, и возвращаюсь в реальную действительность.
– Да, Картрайт, под некоторыми я имею виду грязнокровок, то есть тех, у кого грязная кровь, – в своём желании подыграть его демонстративным привычкам я немного перегибаю палку с интонацией и даже чуть было не повышаю голос, но во время останавливаюсь и перевожу дыхание.
А вот после его следующего замечания идея с дерущейся кроватью кажется уже не такой глупой. По крайней мере, если бы я шла его убить этим утром, у меня бы не получилось сделать это... тихо.
– Да, в точку, – как и предполагалось, слова о скудной фантазии авторов наших вчерашних посиделок не оставили никаких других вариантов. - И должна сказать, их там уже не так мало.
Разумеется, я не собиралась считать, сколько. Не говоря уж о том, что я узнала даже не всех присутствующих. Я вообще не помню, чтобы старалась заметить что-то стоящее, включая вдохновляющую речь какого-то выскочки о настающих тёмных временах.
Нам приносят наш поздний завтрак, состоящий в основном из хлебобулочных и очевидно не_полезных изделий, и я ни на секунду не задумываясь хватаю самый большой сэндвич.
– О нет, на диете я сидела вчера, – и возможно это и была одна из причин моей повышенной озлобленности на Астрономии. Поэтому выбор Оливера отсесть от меня подальше был более чем предусмотрительным. - Так что не переживай за своих маленьких кухонных друзей.
Я наблюдаю за тем, как рот Олли мгновенно оказывается переполненным здоровым куском сэндвича, и едва заметно закатываю глаза. Парни – они и есть парни. И я совсем не удивляюсь, когда он попытается этим полным ртом ещё что-то проговорить.
– Да уж, я без твоего присмотра куда только не вляпывалась, прямо и не знаю, как жила без тебя, – я изображаю переигранное беспокойство, а затем прерываю нашу беседу на поглощение своего более чем заслуженного завтрака. Должна сказать, что считаю себя настоящим гурманом, который кое-что понимает в хороших блюдах. Но прямо сейчас, в эту секунду, в этом мире совершенно точно нет ничего хоть сколько-нибудь вкуснее этого жирного и мучного сэндвича с индейкой. И не дай Мерлин мне сказать об этом кому-то вслух.
Какое-то время мы проводим в тишине, полностью поглощенные трапезой и не обращая друг на друга почти никакого внимания.
– Итак, первое, – сообщаю я, когда ощущаю первый прилив эмоций от чувства насыщения. – Да, это был Артур, – и я делаю лицо, которое требует не давать никаких комментариев по этому поводу. Об упорстве моего брата легенды ходят даже на Хаффлпаффе.
– Второе. Я так и не поняла, есть ли у них какая-то конкретная информация. Но подозрений целая куча. В том числе и на меня, можешь себе представить, – да, вероятнее всего, он может. Чистокровная слизерника – это же почти верх злодейского клише.
– Но суть в том, что вроде как есть какие-то ученики, которые то ли порядок хотят навести, то ли убить кого-то, – или что они там говорили на этом собрании? – Ты знаешь, у них там было так шумно. Плюс, я думаю, что они не очень хотели откровенно говорить это всё при мне. Эти гриффиндорские герои на меня косо смотрят. Блин, Олли, видел бы ты их лица, когда я вошла, – я усмехаюсь и прижимаю ладонь ко лбу. – Я почти уверена, что слышала слово «стерва», но так и не поняла, откуда исходил этот шёпот, – а если бы поняла, устроила бы скандал. И все должны были это понимать. Но сейчас, сидя здесь, с Картайтом, это кажется невероятно глупым и смешным.
- Если бы не Артур, меня бы, скорее всего, просто не пустили. Кажется, я начинаю понимать, какого тебе было у нас на Слизерние, – что, конечно, вряд ли на самом деле, но никто не мешает мне строить предположения, верно?
Отредактировано Morgaine Le Fay (2018-08-16 23:50:04)
Мора с лёгкостью подыгрывает ему, пусть и перебарщивая слегка с этимологической справкой. И это так привычно и естественно, что просто невозможно не признать – он скучал. По лёгкой – или нет – стервозности и шуточкам на грани фола, за которыми на самом деле не кроется злости и желания задеть – этого ему и так хватало с другими. Собственно, признать, что соскучился, Оливер был готов давно, ещё когда Артур только в первый раз завёл свою шарманку про «да что вы за идиоты такие». Или даже раньше. Но, конечно же, к подобным откровениям он был готов только перед самим собой, а не с Пэрришем или уж тем более самой Морой. Так что, естественно, сейчас Олли ничего не произносит, только хмыкает, когда девушка подтверждает его догадку о названии шайки, или организации, как наверняка величают себя они сами.
- Детишкам героев фантазии не хватает, а родительская слава покоя не даёт? – качает головой Картрайт. Нет, ну смешно же. Просто смешно.
В ответ на вот это вот «прямо и не знаю, как жила без тебя» на языке вертится что-то вроде «хреново», но Оливер не уверен, что их хрупкое перемирие к подобному готово. К тому же подобное заявление будто бы требует ответных признаний, делать которые Картрайт решительно не намерен. Поэтому он выбирает более нейтральное:
- Ну, не скучно, это уж точно.
Инициативность и барсучье упрямство Артура Оливер послушно не комментирует, и Мора должна быть ему за это благодарна, потому что ничего приличного в адрес неугомонного Пэрриша сейчас в голову не приходит.
Зато Олли выразительно изгибает бровь при упоминании «стервы». Да уж действительно. Как они только посмели.
- Ты только что сравнила кучку геройствующих гриффиндорских пустомель с нашим родным серпентарием? – скептически усмехается Олли, -это для них, конечно, комплимент.
Но, разумеется, оказавшись в не слишком дружелюбно настроенной по отношению к ней компании Мора не почувствовала и десятой доли того, что испытал сам Оливер «у них на Слизерине». Парень в этом не сомневается, впрочем, спорить и просто что-то объяснять нет ни смысла, ни желания. Равно как и не хочется изображать из себя страдальца.
- Ну, по крайней мере, ты испытала только культурный шок, но осталась цела и невредима, - всё-таки замечает Картрайт, но тут же добавляет, не заостряя на этом комментарии внимания, - А тебе прямо хоть в шпионы иди. Столько всяких секретов узнала, а главное – столько конкретики, - Олли произносит это насмешливо, но, хотя Моргейн и пересказала в основном общие фразы, пищу для размышлений она и впрямь дала.
Должно быть, и сами эти герои ни черта не знают наверняка, но сам факт, что они затеяли весь этот шорох, о многом говорит. Поттер бывает, конечно, тем ещё придурком, но он всё ж таки не идиот и воду почём зря мутить не стал бы, наверное. И слова про «навести порядок» отзываются в памяти чем-то очень знакомым. Все эти поставить зарвавшихся выскочек на место, вернуть то, что принадлежит нам по праву, очистить общество от маггловских выродков… – «то ли кого-то убить» отзывается неприятным тянущим ощущением в груди. Парадоксально, что дважды доказавшие свою нежизнеспособность лозунги так до сих пор и не переселились на страницы учебников новейшей истории. Но они всё чаще вновь звучат шёпотом, а то и вслух. Группировка рыцарей в белой мантии на защите угнетаемых, конечно, не меньший бред, что за стремление ходить по кругу в жалкой пародии на собственных предков. Но знать о её существовании и хотя бы примерных планах всё же полезно. По крайней мере, чтобы успеть свалить с их пути к подвигам и нанесению добра.
- Нет, на самом деле, спасибо, что рассказала, - уже более серьёзно и со вполне искренней благодарностью произносит Оливер, делая задумчивый глоток чая из огромной чашки, заботливо предоставленной домовиками.
- И что дальше? Они собираются устраивать свои вечеринки регулярно? Тебе-то самой хватило веселья? Или они попросили больше не приходить?
Почему-то вариант, в котором Моргейн добровольно и по собственному желанию остаётся в этом геройствующем кружке, в голову совсем не приходит.
Отредактировано Oliver Cartwright (2018-09-15 17:01:49)
Всё это: жующий огромный сэндвич Картрайт напротив меня, шутки, сарказм, называние Слизерина серпентарием - такое родное и лично для меня уютное, что в какой-то момент я ловлю себя на мысли, что уже почти готова рассказать ему, как, например, провела своё лето. Про Кэрроу, того странного парня до него, про вечеринки и упыря-сына родительских партнеров. Про все сплетни и слухи, которые успела насобирать за это время, про нашу дорогую редакцию и последний спор с Эриком, но я благоразумно и вовремя себя останавливаю. Во-первых, перемирие едва состоялось и кажется ещё слишком уязвимым для такого пласта несомненно важной информации. Во-вторых, пусть сначала спросит.
- Не уверена, что у этих детишек повод - только родительская слава, - произношу я с сомнением, - но и уж точно не без этого, - потому что кто Поттер, если не гриффиндорский выскочка?
Какую-то часть времени я уверена, что Олли ответит “хреново” или что-то в этом роде, но он сглаживает угол, назвав это всего лишь “не скучно” и скептически изогнув бровь на упоминание самого распространенного обзывательства в мой адрес. Эта подмена едва заметная, но после нескольких лет дружбы и полугода ссоры - значимая. Тот факт, что он тоже не хочет нарушить едва начавший возвращаться в наши отношения баланс, ощущается сейчас крайне приятным.
- Откуда ты знаешь? Следил за мной? - я кокетливо улыбаюсь и шутливо приподнимаю брови. Скучно мне не было - это точно. Но было много всего другого, и мне кажется, нам действительно было бы что рассказать друг другу. Как-то даже грустно осознавать, что мой ненормальный братец снова оказался прав.
- Ой, да я уверена, своих змей везде хватает, просто у нас они наиболее… откормленные, - я прекрасно знаю, что не мне об том говорить и не Оливеру это слушать, что он и подтверждает короткой фразой про то, что я всего лишь отделалась культурным шоком. И мне снова кажется, что мир парней - это какая-то жестокая и бессмысленная штука, и если из школы убрать женскую часть населения, они просто уничтожат друг друга в тот же день. Уж не знаю точно, как наше влияние их сдерживает, но в своей правоте свято уверена.
А вот издёвки по поводу моих великих шпионских навыков кажутся мне возмутительными. Не всерьёз, конечно, но без внимания оставлять ни в коем случае нельзя, так что я отламываю от лежащей на столе булочки небольшой кусок и резво швыряю в сторону Олли, стараясь попасть в лицо.
- Вот иди и спроси у них всё сам, шпион ты этакий, - я смеюсь и на всякий случай кидаю в него второй кусок. - А потом придешь и расскажешь мне, как они тебя там назовут.
Однако, Олли уже сменяет сарказм на искреннюю благодарность. И, как ни странно, это снова кажется приятным и таким недостающим всё это время. - На здоровье, - и вот сейчас я правда надеюсь, что этого самого здоровья у него не убавится в связи со всей чертовщиной, происходящей вокруг нас.
- Дальше они оповестят, когда будет следующее собрание, и кто должен будет на него прийти. Разумеется, если позовут Артура, я там буду тоже, может, хоть узнаю кто там говорит про меня всякую ерунду... И между прочим, зря вы все не верите, что я могу стать защитником этой школы, - не то, чтобы я когда-то к этому стремилась, но почему-то только что ощутила свою незаслуженно уязвленную гордость. - Вот возьму и начну ходить на все их собрания, будете знать, - и я снова смеюсь, раздумывая, на запустить ли в него всей остальной булкой.
- Короче, всё самое важное я тебе рассказала, - я делаю глоток чая и поправляю волосы. - У меня, кстати, синяка не видно? - я подставляю пострадавшую недавно щеку на рассмотрение и внимательно слежу за реакцией на его лице. И даже струнка сомнения может заставить меня сейчас изменить все свои планы на день.
Мора наверняка права, и у Поттера с компанией есть вполне весомые причины для разведения столь бурной деятельности. Но высмеивать их пока что гораздо проще и спокойнее, чем размышлять об этом всерьёз.
- О, ну конечно. Глаз не спускал просто, - убийственно серьёзным тоном подтверждает Олли и добавляет, зная, что Море прекрасно известно его отношение к Прорицаниям (не в обиду профессору Навахо, она, конечно, очаровашка, тут с Лео не поспоришь), - Особенно третий. Он мне всё поведал о том, что ты делала прошлым летом, - Оливер не выдерживает и фыркает в чашку с чаем, только чудом не забрызгав всё вокруг и Мору в первую очередь. Ещё одного нападения на себя любимую она бы точно не перенесла.
По счастью, он тут не единственный, кто решил впасть в детство. Мора, правда, выбрала более агрессивный способ и начала швыряться едой. Олли прямо-таки опешил, когда кусок булки опустился прямиком в многострадальную чашку. А вот второй уже попал по назначению – если считать, что мишенью был Картрайт, - и упал ему на футболку.
- Эй, Ле Фэй, где твои аристократические манеры? – беззлобно рассмеялся Оливер, стряхивая крошки на пол, - Матушка не учила тебя, что играться с едой нехорошо? – интересуется он, возвращая удар кусочком, оторванным от собственного сэндвича. Ну а что, гулять так гулять.
- И нет, если я пойду – лоб разобью ладонью в первые же пять минут, а я пока не готов на такие жертвы, - хмыкает Олли и только молча улыбается в ответ на «на здоровье». Вот уж точно отличная формулировка. Кстати, неплохо бы заделаться рубаха-парнем и не болтаться лишний раз по коридорам в одиночку. Чтоб здоровья хоть до выпуска хватило.
- Да-да, я понял, понял, ты – главная защитница обиженных, угнетённых и всего Хогвартса разом, - Оливер картинно поднял руки ладонями вверх, мол, сдаюсь, - гроза всех откормленных змей и прочего сброда. Да всё в порядке, - уже нормальным тоном добавляет парень, прежде послушно со всей доступной ему внимательностью осмотрев подставленную щёку. И мимоходом отметив про себя, что вот сейчас, когда лицо Моры вот так вот близко, ему хочется разве что развернуть его поближе к свету. «Ну да, остальные желания её квоффлы отбили», - ехидно комментирует внутренний голос. Похоже, их первым и самым главным идиотским поступком была попытка перевести отношения на другой, не подходящий и не нужный им уровень.
- Мне до твоего супергеройства, конечно, далеко, но уж настойку бадьяна-то я сварить в состоянии.
Оливер делает глоток чая – ну надо же, кружка уже снова полная и без ошмётков размякшей булки, и когда только успели? Шустрые существа всё-таки эти домовые эльфы, матери бы такой помощник явно пригодился. Куда круче какого-нибудь робота-пылесоса.
- Держи, в общем, в курсе, окей?
Ещё какое-то время они проводят в относительной и совершенно не напрягающей тишине, доедая остатки вкуснейшей выпечки и выясняя, кому достанется последняя ложка джема (Мора прекращает рассуждать о калориях только, когда домовики грозятся притащить ещё целую вазочку). И это всё так знакомо и уютно, хотя и щедро сдобрено взаимными подколами, что в конце концов Оливер спрашивает, не опасаясь получить в ответ «тебе-то какое дело»:
- Ну, так как прошло твоё лето? А то мой третий глаз что-то барахлит.
И выслушивает про вечеринки, и про странного парня (почти не желая его придушить), и про упыря-партнёрского сына, которого просто грех не высмеять и не окрестить фонтаном из-за дурацкой фамилии, и даже терпеливо сносит порцию свежих сплетен и слухов о том, кто, что, куда, с кем и зачем (всё равно эта информация идёт фоном, и через пять минут Олли её благополучно забудет). А потом сам рассказывает про своё лето, про то, как уже тяжело с запретом колдовать в собственном доме, о регулярных поездках в Лондон просто со скуки и о вечеринках, на которых побывал он. Травит пару баек про маггловских приятелей и говорит ещё о какой-то чепухе. Конечно, Оливер не вываливает сразу всего, и наверняка Моргейн делает ровным счётом то же самое.
Но для начала хватит и этого.
The end
Вы здесь » HP Luminary » Story in the details » Food for thought and for stomach
