HP Luminary |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » HP Luminary » Waiting for better days » дорогая редакция
Действующие лица:
Анн-Мари Андерсон, Гринадин Ходж, Эрик Мансфилд
Место действия:
занимаемый школьными журналистами кабинетВремя действия:
ну где-то ноябрь 2022Описание:
Поиск скрытого смысла в текстах, война идеологий и просто бесконечная любовь друг к другу
Предупреждения:
будет громко
Отредактировано Eric Mansfield (2018-03-31 11:39:03)
Дедлайн перестал давить на горло петлей Линча. Редакторы благополучно помилованы и выпущены на свободу до очередной судной ночи, в мраке которой единственный свет в конце туннеля - сгустки фотонов из лампы, рассеивающиеся желтоватым свечением жидкого китового жира.
Анн-Мари никогда не задумывалась над рациональностью подобного графика, в который следует уместить время на редактирование всего того шлака, что ей выливают репортеры на фильтрацию; в который необходимо было впихнуть тренировки по квиддичу, где физическая нагрузка выступает красноречивой оппозицией в протест на долгое сидячее положение в редакции; в который нужно впихнуть время для благородных дел в рядах Армии Дамболдора, и не очень - в Snow Cats. Также не стоило забывать, что этот год - финишная прямая! - последний, а потому нужно было оторвать кусок циферблата еще и для подготовки к экзаменам. А еще... что там в пирамиде Маслоу в фундаменте всего сущего? Физиологические потребности. Андерсон, как и любому другому человеку, необходим сон, что уж говорить о завтраках? И еще ухаживать за хорьком. Иногда Эн, устало игнорируя его бесцельное расточительство жизненной энергии, подумывала о том, чтобы завернуть зверька в крафт, перевязать бечевкой и отправить домой в Кенсингтон. Но когда Хьюги послушно ложился рядом, с выразительным смирением смотря своими глазками-бусинками, Мари понимала, что будет скучать. Вообще она всегда любила животных. Они были милыми. За исключением одной единственной особи. Крикливый эндемик редакции, наблюдать за повадками которого лучше всего в первые часы после дедлайн, когда страницы Гарпии разлетятся по замку школы. Справедливость просила прекратить страдания животного и завершить все тихим усыплением, но гуманность требовала соблюдения норм морали. Ну и догмы какой морали применимы к животным? Межличностный конфликт набирал баллы по шкале Рихтера.
В прошлом году Анн-Мари была репортером. Интересная должность, требующая от занимающего ее человека непомерного любопытства, проницательности и способности добиваться своего. По всем пунктам можно было поставить галочки, кроме проницательности. Андерсон казалось - или нет - кто она видела людей не такими, какие они есть на самом деле, а всегда положительными - такими, какими ей хочется видеть. Та же история и с происходящими событиями. Пока она четко не поймет, что вокруг уже отбивает чечетку побег крыс с корабля, то даже не обратит внимание на пробитый борт. Смену должности мотивировал еще один нюанс.
Сколько людей - столько и мнений. Анн-Мари решила быть умней. И вместо того, чтобы в бесполезном возмущении каждый раз закатывать глаза на чужие статьи, она просто сама стала тем, кто будет допускать информацию к всеобщему пользованию. К тому же, у нее всегда была возможность исправить. Отредактировать. И самое приятное то, что в ее паучьих сетях теперь легкокрылыми мотыльками трепыхалась вся информационная составляющая школьной жизни, где она могла выбрать о чем узнают все, а что затеряется в пустоте.
И вот с завидной перманентностью статьи Ходж кормили пустоту. Андерсон не была злопамятно - она была принципиальной. Во-первых, она точно знала, что будет работать в медицине, стремясь к инновациям, во-вторых, не забудет покормить Хью сегодня вечером, и в-третьих, не позволит злоебучей антитолерантности к происхождению волшебников господствовать в стенах Хогвартса. Она, конечно понимала, что студенты застряли в стенах средневекового замка, но им не стоило забывать, что за его пределами царствует двадцать первый век - век технологий, а не беззубого лепета о чистоте крови. Все эти идеи уже запылились и в моду вряд ли вернуться в скором времени.
Надев наушники на небольшой громкости, чтобы музыка превратилась в фон основных мыслей, Андерсон опустила взгляд к справочнику по речным водорослям. Чтобы попасть на стажировку в Мунго нужно оперировать знаниями в том числе и по травологии. Анн-Мари нравилась огромная школьная библиотека и печатные бумажные книги. Они были настоящие и словно бы с душой. Приятно было ощущать их тяжесть в руках, и легкую шершавость страниц под подушечками пальцев. Дома у отца была библиотека, наполненная редкими или коллекционными изданиями. Правда почти все книги - в силу его профессии (мистер Андерсон был судьей) - были переполнены серой формальностью. Поэтому Анн-Мари привыкла к электронным книгам. Тонкий черный планшет. Можно было изменять и стиль шрифта и размер, и цвет, тоже самое с фоном, но в итоге в руках все еще оставался скупой планшет. Книга же буквально дышала атмосферой, захватывая в свое гравитационное поле читателя.
Когда Коди Дошип сфотографировал ее и Яксли за оттиранием пола в кабинете зельеварения, единственным упущением стал маленький котелок, пролетевший мимо головы третьекурсника. Если бы Гринадин прицелилась получше, то наглец бы не донес снимок до редакции, предложив запихнуть его в колонку по добровольной уборке школы (и не важно, что они отбывали там наказание). Пиком недовольства стало даже не то что Ходж собиралась красоваться на одной странице со своей недалекой соседкой по комнате, позирующей между растениями в теплице, и каким-то жалким слизеринцем, усиленно натирающим телескоп на башне астрономии, а то, что Грин попросту не хотела участвовать в этой идиотской акции. Зачем приучать волшебников к физическому труду? Конечности не окаменеют, если посуда будет мыться сама, но, самое главное, Ходж понимала, что это было вроде победного марша магглорожденных волшебников, которые с детства все делают своими руками. Она ненавидела благотворительность, парады и мероприятия для угнетенных, тем более не желала хоть чем-то поддерживать грязнокровок, и эта статья унизительна, что для нее, что для Яксли.
Отстаивать свою точку зрения Грин было тяжело, главные редакторы Гарпии не придерживались ее взглядов, а потому, даже со статусом репортера, девушка не смогла добиться удаления снимка из статьи. Парируя тем, что ее лица все равно не видно, а сама фотография получилась просто отличной, Ходж чуть ли не пытались выпихнуть за дверь, только бы остановить разгорающийся скандал, что злило лисицу еще сильнее и спустя пару часов громких споров, ей удалось выбить себе написание комментариев к каждому из снимков. По типу напиши, что это какая-нибудь барсучиха, но только заткнись. И если поначалу это показалось так себе победой, то чуть позже текст превратился во вполне себе веселый акт отмщения. Раз уж вся школа будет видеть, как Грин драит полы, как жалкая магглорожденная девчонка, то пусть знают от чего их приходится драить.
«Фотография от Коди Дошипа. Он так сильно поранился на паре по зельям, что мы с Финеоном решили помочь оттереть от пола его грязную кровь».
Разумеется, не стоило и предполагать, что Андерсон и Мансфилд допустят такой комментарий к выпуску, но Ходж только нужен был повод для нового скандала, из которого, в этот раз, она не собирается выходить проигравшей стороной. Они позволили ей написать сноски к колдографиям - она написала, и либо они напрочь уберут любые упоминания о ней, либо опубликуют так, как она решила. Выбор есть, пусть и невелик.
К кабинету Гарпии она уже приближалась поздним вечером, когда птички нашептали , что Анн-Мари перечеркнула все старания лисицы. Грин шла медленно, наслаждаясь теплом, исходящим от факелов, перебирая в голове мысли, а на кончике языка пробуя слова, что она сейчас посвятит юным редактором, головы которых хотелось оторвать и зажарить на ведьмовском костре. Она разминала пальцы, те громко хрустели, и хоть Ходж активно показывала, что мир магглов ей противен, сейчас она собиралась дать барсучихе с кулака в нос, как самая настоящая маггловская гопница. И единственное, что лишь слегка остужало ее пыл, Фрэнку вряд ли это понравится, хоть он ничего и не скажет.
- Здравствуй, принцесса, - она одной рукой скинула наушники Андерсон куда-то на пол, пододвинула к ней стул и взяла со стола свою писанину, присаживаясь рядом с девушкой. -Ну-ка, расскажи мне, что это вам с большим боссом так не понравилось? Может на полу должна была быть твоя кровь? Ты же у нас любишь внимание, правда? В этом все дело?
...на самом деле вопросы чистоты крови Мансфилда всегда волновали мало, потому что пока кровь спокойно течет по венам и наружу не вытекает – зачем о ней вообще думать? Есть много других, более интересных вещей. В конце концов, у всех волшебников, даже у магглорожденных, да и даже у магглов вроде тоже, она красная и вообще очень, кхм, типичная. Он не встречал пока еще ни одного человека, у которого бы из свежего пореза текла болотная жижа или клубничный сироп, и это уже о многом говорит.
И на этом уже стоило бы закрыть тему раз и навсегда, да, но закрываться она упорно не желала. Упиралась, скрипела створками, а за створки цепко хватались те, кому делать, видимо, было решительно нечего. Слишком гордые, слишком самонадеянные, лишенные всякой самокритики, а на самом деле – просто подростки. Ничем не отличающиеся от него самого. С той лишь разницей, что для них количество магов в роду все-таки имело значение. Эрик не ставил их выше или ниже себя, но с искренней радостью начинающего мизантропа готов был обгадить всех и каждого по любому поводу, и в Армии-прости-Мерлин-Дамблдора его если и терпели, то только за то, что в его отекших после очередного возлияния в слизеринской гостиной узких глазах все были одинаково достойны фирменного снисходительного презрения. Как к сидящему на стене клопу – вроде мирная тварь, сидит, ничего не делает, но какой же он, сука, противный. А любое действие рождает противодействие, и желание набить главреду рожу склеило за годы учебы в Хогвартсе не один разругавшийся коллектив. Люди всегда рады, когда у них есть что-то общее. Но для Гарпии этого общего было недостаточно. Школьную газету разрывали внутренние противоречия – как минимум в треугольнике Андерсон – Ходж – Мансфилд – и эти противоречия ненадолго сглаживались лишь в периоды дедлайнов, когда неважно, кто сидит в кабинете допоздна, а важно лишь то, что получается в итоге. В такие моменты они даже срабатываются. Но приливные волны под действием луны откатываются обратно в океан, птицы улетают в теплые края, а дедлайн неизбежно заканчивается, то есть их сладкий серпентарий возвращается в состояние тихой войны. Изредка в серпентарии случались взрывы. И он мог продолжать дремать в коридоре, уткнувшись носом в учебник трансфигурации, и отдыхать душой, но услышал, как кто-то, проходя мимо, упомянул в разговоре встреченную по дороге Гринадин. Которая была сердита. В глазах которой пылали костры инквизиции!
Эрик разлепил глаза и тяжело вздохнул.
Что, опять?
Хорошо, Грин он даже уважал. Так ядовитая змея уважает крокодила, который, конечно, зеленая скотина и на больших дистанциях относительно медленный, но вы видели вообще эти зубы? Он – видел. И на всякий случай не уставал предупреждать о них Хлою, которой Ходж нравилась. От их дуэта начинало сводить зубы. Но он доверял умению сестры выбирать друзей и не влипать при этом в неприятности – хотя многих ее друзей иногда в глубине души хотелось согнать в клетку и отдать в зоопарк – и только поэтому терпел. Но на явные и не очень нападки на магглорожденных закрывать глаза все-таки не мог, потому что для этого нужно быть ну совсем отвратительным человеком без зачатков совести. А он, наверное, таким не был. Поэтому Эрик, надеясь, что ничего не пропустил, толкнул дверь и вежливо покашлял. Демонстративно вежливо. Анн-Мари он даже приветственно махнул тростью, потому что если и был в этом мире островок стабильности и здравого смысла, то именно этим островком были завернуты все комментарии к свежим фотографиям. Пожалуй, он должен ей кофе. И поднятые наушники.
- Добрый вечер, дамы, а вы тут опять без меня веселитесь, - жизнерадостно вклинившись в разговор, он подошел ближе к столу и подобрал с пола наушники. Но отдавать пока не стал, вместо этого поворачиваясь к Ходж. – Кровь обсуждаете, значит. Кровь – это зрелищно, это привлекает читателей и заставляет их обсуждать случившееся. Знаешь, могу тебя понять, я тоже не люблю, когда пол чем-то испачкан. Такая гадость… - помолчал, ненадолго потерявшись в собственных мыслях, а потом продолжил – и уже не так жизнерадостно.
- Но знаешь, в чем прикол? Любая кровь на полу – грязная. И даже твоя, Грин. Помни об этом, пожалуйста, когда придумываешь смешные подписи к картинкам, потому что это, дракл меня дери, газета, а газета должна быть бес-при-страст-ной!
Наша редакция - это такое сочетание всего самого контрастного и противоположного, что вообще есть в этой школе. Дикие дни дедлайна, когда все работают плечом к плечу, порой по локоть пачкаясь в типографских красках и беспорядочно носясь из одного угла в другой со стопкой пергаментов, пройдя определённый рубеж, становятся самыми спокойными и неспешными днями, когда мы вспоминаем о таких вещах как еда, сон и ленивое выяснение отношений. Наш милый и вполне улыбчивый колдограф, перемещающийся по школе исключительно со своим аппаратом наперевес, отлично оттеняет не в меру самоуверенное лицо Ходж, которое почти всегда выглядит так, будто она задумала что-то на редкость удачное в её понимании. Мой изящный внешний вид, на который я трачу почти по два часа каждое утро, особенно выгодно смотрится рядом с вечно растрепанным и заляпанным чернилами главным редактором с его деревянной ногой, которая хоть всегда и скрыта штаниной, но то и дело выдаёт себя недостаточной маневренностью. И вроде бы на этих крайностях и держится наше общее дело, и все, казалось бы, уже не такие уж и дети и должны всё прекрасно понимать. Но когда огни последних сроков над нашими головами не горят, когда готовый экземпляр уже отпечатан и разослан по школе, когда нет никакой необходимости искать компромиссы и срочно принимать совместные решения - случаются такие дни, как этот.
Я подхожу к дверям кабинета, который занимает наша редакция, со стопкой только что взятых в библиотеке книг в руках, собираясь всецело погрузиться в написание следующей статьи, когда на встречу мне стремительно вылетает наш явно разъяренный редактор. Девушка чуть не сбивает меня с ног, ворчит что-то крайне озлобленное и быстро скрывается из виду за ближайшим углом, гневно цокая каблуками.
- Я так понимаю, Ходж отказалась убирать свои комментарии с колдографий, - я проговариваю это вслух, в пустоту, отлично представляя себе, что именно только что могло произойти за этими дверями. Наша лисица никогда не отличалась покладистым нравом и умением идти на уступки, но плюсом к этому она была ещё явной сторонницей идеи о том, что чистая кровь - это единственно верная возможная кровь в волшебном мире. И хотя её взгляды среди нас никем не разделялись, она всё равно норовила воткнуть свои пять сиклей в некоторые выпуски.
- Ну и что вы с ней сделали? - внутри, кроме предполагаемой Ходж, оказывается наш главный редактор Эрик, который стоит возле стола опираясь на свою трость, и который очевидно только что пытался разрешить нарождающийся конфликт.
- Дорогая, ты выглядишь так, как будто от тебя ускользнула добыча, - я нежно улыбаюсь, складывая стопку своих книг на ближайший стол.
- То есть, довольно глупо.
Я ещё кое-чего не упоминала. Самое несочетаемое в этой редакции - это я и Гринадин Ходж.
- Видела твои подписи к колдографиям сегодня утром. Это был такой неуклюжий подкат к Яксли? Наверное обидно, что его не пропустили.
Меня трудно остановить, но вроде бы Эрику это удается сделать даже не столько взглядом, сколько всем своим общим видом, так что я демонстративно закатываю глаза, опускаюсь за свой стол, вешаю на спинку стула сумку и достаю из неё перо и пару пергаментов.
- А теперь будьте хорошими ребятами, постарайтесь не шуметь, я собираюсь закончить эту статью до вечера.
Отредактировано Morgaine Le Fay (2019-03-12 14:57:03)
Вы здесь » HP Luminary » Waiting for better days » дорогая редакция
