Tonight's the night. And it's going to happen, again and again. It has to happen. ©

Сегодня та самая ночь.
Я так часто оглядываюсь на любые часы в зоне видимости и пытаюсь уловить эту тонкую разницу в перемещении стрелок. Я улыбаюсь – постоянно, я бы даже сказала, безудержно, и замираю возле каждого зеркала. Поправляю всё, что можно поправить, хотя на самом деле вполне уверенна в собственной по крайней мере сегодняшней безупречности. И снова отправляюсь к пациентам. Я разговариваю с ними, честно выслушиваю всё до последней жалобы, зачитываю списки зелий и рекомендаций. И я так счастлива каждую единицу этого времени, что одна женщина даже спрашивает меня, не слишком ли я радуюсь слизнякам, которых она выплёвывает с частотой одна штука в минуту. Я не сразу понимаю, что она имеет в виду, а потом, кажется, огрызаюсь, стараясь сделать голос как можно строже, и стремительно выхожу из палаты, чтобы не дай Мерлин снова не начать радоваться прямо на её глазах.

Сегодня та самая ночь.
Энтони пытается уговорить меня подежурить сегодня вместо него. Он любезно предлагает сначала бартерное дежурство, потом шоколадных лягушек, потом деньги и, в конце концов, своего самого интересного пациента (который каждую вторую минуту каждого часа падает в обморок, и никто до сих пор не может понять, почему), но на всё это я говорю своё неизменное «нет». Ещё какое-то время он атакует меня всем своим красноречием в попытках убедить, что на моём месте мечтал бы оказаться каждый. И, хотя мне есть, с чем согласиться, я всё равно говорю «нет». Я продолжаю как ни в чём не бывало порхать по больнице от пациента к пациенту и томиться собственным ожиданием. И ничья кровь, выплюнутая мне на форму, ничьи сгнившие враз конечности и вопли нисколько не влияют на моё великолепное настроение.

В девятнадцать ноль ноль я ставлю подпись на бланке, подтверждающем моё присутствие сегодня на рабочем месте, и иду к своему шкафчику в общей раздевалке для младших целителей. Одевать красное шёлковое платье прямо в больнице определённо рискованно и слишком вызывающе, но я решаю, что сегодня можно не обращать внимание ни на какие условности. Да, я «разоделась», как заметила моя любезная коллега (по совместительству основной конкурент и враг этого места), но в конце концов, кому какое дело? Я провожаю пальцами молнию на своей спине вдоль позвоночника и крашу губы красной помадой – как раз в цвет. Снова поправляю «небрежные кудри», на которые на самом-то деле редко когда действуют мои «укладки», и прохожусь пудрой по всему лицу. Финальный аккорд этого образа – туфли на высоких шпильках я решаю одеть ближе к выходу, дабы не привлекать внимание хотя бы отчаянным «цоканьем» по коридорам. Поэтому беру их в руки, накидываю на поечи серебристый палантин и босиком отправляюсь вниз по этажам. И изо всех сил стараюсь сделать свой общий вид как можно более таинственным и не реагировать ни на чьи замечания и вопросы.
Счастливо, ребята. Встретимся через пару выходных.

Я вылетаю на улицу – уже на шпильках – в девятнадцать пятнадцать, и мой принц (которого гораздо уместнее было бы назвать королём) как всегда уже ждёт меня в нескольких шагах от входа. Он ещё никогда не опаздывал. За все три месяца, которые он встречает меня после работы, он ни разу не позволил себе прийти не вовремя. И меня так радует этот простой факт, когда я на пару мгновений оказываюсь в его объятиях и снова вдыхаю его одеколон, что мне в который раз за сегодня кажется, что счастливей меня сейчас быть слишком сложно. Невозможно. Я целую его в щёку, сразу же стирая пальцем след от помады и встречаю его взгляд.
Я говорю:
– Привет.
Хотя в моей голове сейчас около сотни разновидностей фразы «может, сегодня к тебе?».

Сегодня та самая ночь.

[status]tonight's the night[/status][icon]http://sd.uploads.ru/6HZkR.jpg[/icon][sign][/sign]

Эффект, произведенный моим появлением, превосходит все мои ожидания и уверения продавца-консультанта разом. Увидеть это выражение лица, учитывая все масштабы его невероятной выдержки и отточенной сдержанности, – кажется, я только что случайно поставила шах и мат. Если возможно улыбаться более безудержно, чем я этого делала весь сегодняшний день, то я снова бью собственный рекорд, испытывая непередаваемую волну чувств, нахлынувших на меня из-под его руки, опустившейся на мою почти оголённую спину. Он целует меня в губы прямо здесь, на улице, игнорируя собственные рамки приличия, и я замираю, ожидая услышать нечто вроде «ты сегодня восхитительно выглядишь», чтобы ответить звонкое «я знаю», и предложить провести этот вечер у него дома. Но он опережает и обыгрывает меня двумя предложениями.
Я поднимаю заинтересованный взгляд и несколько мгновений просто смотрю на него, выдерживая паузу и изучая его кажущийся в этот момент непринужденным вид. Ответ на его вопрос я готова была дать ещё вчера утром, да что там, три дня назад, когда подбирала помаду в тон к этому платью, и заставляла Пенни снова и снова повторять, что эти босоножки смотрятся лучше, чем ты бежевые, и что волосы всё же лучше распустить, чем собрать (всё равно от прически ничего не должно будет остаться). Должно быть, я так тщательно готовилась к этому вечеру, что весь мой общий внешний вид сейчас не может говорить ни о чём другом, а мысль о совместной ночи вышла на эту улицу к нему на встречу раньше меня.
Я невольно вздрагиваю – то ли от холодного ветра, не считающегося с моим серебристым палантином, то ли от собственного томительного ожидания, и Борджин мгновенно реагирует, снимая с себя и накидывая на мои плечи своё пальто. Я снова улыбаюсь этой заботе, а затем прижимаюсь к нему всем телом, мягко, но настойчиво притягивая к себе одной рукой за шею, приподнимаюсь на носочках и подбираюсь губами к самому уху.
– Это именно то, чего я сейчас хочу.
Моя тихая фраза зависает между нами, заставляя испытывать трепетное волнение в первую очередь меня саму, и я целую его в ухо, задерживаясь слегка дольше, чем позволяют все правила приличия, языком проводя по мочке и слегка прикусывая её зубами. Мне кажется, внутри меня в этот момент что-то взрывается, и мне едва удаётся отстраниться, чтобы не позволить себе прямо сейчас, возле собственного места работы, о должности в котором я мечтала с самого детства, ничего более откровенного.
– Дай мне минутку.
Я стараюсь напустить на себя не менее непринуждённый вид, чем был у моего спутника пару мгновений назад, и деловито достаю из своей крошечной сумочки помаду и зеркальце. Если честно, Фредерик стал выпускать клатчи такого размера, что если бы не чары незримого расширения, в них вряд ли могло бы поместиться что-то ещё. Впрочем, новый облик их рекламной кампании и каждая модель с обложки их каталогов как бы говорили: что ещё нужно приличной даме на светской прогулке? Что ж, моя светская прогулка собирается закончиться, едва начавшись, - и для меня это самый приятный вариант того, как она могла бы сегодня пройти. Завершая свой обязательный ритуал поправления макияжа, я привычно смыкаю губы, чтобы равномерно распределить нанесённую на них помаду, и вместо сумочки не задумываясь кладу тюбик в карман его пальто.
– Я готова идти.
Я беру его под руку, мягко направляя в сторону ставшего за эти месяцы уже почти родным тупика между двумя магловскими домами, чтобы иметь возможность трансгрессировать, не попадаясь на глаза проходящим мимо маглам.
И мне кажется, что мой мир не способно разрушить вообще. Ничего.

[status]tonight's the night[/status][icon]http://sd.uploads.ru/6HZkR.jpg[/icon][sign][/sign]