Он крутился и стонал, каждую ночь в течение месяца ощущая возникшие тогда чувства. Кошмар, из которого нельзя вырваться. Когда ты понимаешь, что это просто сон, но разум запрещает тебе делать какие-либо попытки отогнать его. Хочешь открыть глаза - они заклеены чем-то крепким, пошевелить рукой - она налилась свинцом. Все против тебя. Этот сон, эти слова, эти глаза. Чужой голос, будто совсем не тот, которому ты только что доверился. Такое нереальное, что никогда не забудется. И такое злое. Заставляющее стискивать зубы и снова выбегать из темной комнаты на темную улицу, пинать рядом находящиеся бочки с мусором, ломать кости о холодные железки. Считаешь до десяти и возвращается полнейшее безразличие. Собственный голос говорит, что ты сам хотел узнать правду, ты добровольно пошел на это. Выступивший пот становится холодным, в горле снова пересыхает и ты уже знаешь, как проведешь остаток вечера. Деревянные стены, отполированные столы, наслаждаешься равнодушием с приятным вкусом виски. Чтобы не случилось, ты всегда возвращается на свое место, не так ли, Кэрроу?

Протяжный кошачий вой, и Роберт снова подрывается слишком резко, врезаясь лбом в открытую ставню окна. Он щурится и потирает ушибленное место, которое уже почти четко обрело вмятину, образовавшуюся спустя многочисленные утренние подъемы. Прада была его спасением и смертью одновременно. Она помогала отгонять кошмары, ее крики могли спугнуть даже пятинога, однако Кэрроу тоже от нее страдал. Не меньше бесила и дурацкая кличка, данная матерью. Роб был уверен, что Дэвид Френкель - единственный магл, которого Флора когда-либо уважала, но настолько восхититься какой-то кинолентой - кому расскажешь ведь не поверят. Однако, кошку звали Прадой, и из нее даже не собирались делать модную сумочку. Кэрроу заботливо звал ее мини-Фло, каждый раз собираясь забыть ее дома, но большая-Фло о ней вспоминала и заставляла брать с собой на работу, так и не догадываясь, что ее сын о себе-то позаботиться не может. Здесь нужно чувство ответственности. А придет оно к Робу только тогда, когда он, как минимум, понизит градус и частоту походов в местный паб. Маловероятно.
- Заткнись, еще даже будильник не сработал, - он снова откинулся на подушку, зарываясь в одеяле. Последние выходные деньки превратились для Роба в обычные дни попойки. Под кроватью уже валялась добрая горка пустых бутылок, по полу точно такая же гора носков, а одежда из шкафа вывалилась еще в первый день. И все это нужно было убрать до приезда студентов, на что, разумеется, не было ни сил, ни желания. И как его вообще взяли на эту работу?

Когда кошка начала снова молить о еде, а луч солнца светить прямо в лицо, Роб решил сделать пару движений, слегка напоминающих подъем с кровати, но буквально раз-два, и Кэрроу уже лежит на полу, настолько бессильный, что даже не может почесать ушибленное колено. Горе-преподаватель. Да даже горе-практикант. Он начал ползти к кошачьему корму, но смог только протянуть руку к Прада и почесать той за ушком.
- Ты же взрослая кошка, пора учиться находить себе еду самостоятельно, - невнятно пробурчал будущий преподаватель, после чего уверенно закатился под кровать, прогремел бутылками и уставился на входную дверь. Он слышал приближающиеся шаги и запах чего-то... сладкого?