Если кто и умел устраивать грандиозные праздники, так это французы. Не в пример сдержанным и строгим англичанам, они с легкостью превращали любое мероприятие, даже самое что ни есть светское, в нечто масштабное и, пожалуй, чересчур помпезное. Гермиона, может, и оценила бы по достоинству старания принимающей стороны, окажись бы ее компанией на этот вечер некто, как минимум, обладающим чуть более чутким слухом и трезвой памятью, нежели господин де Клермонт, который вот уже по пятому - или шестому - кругу рассказывал ей историю своей первой экспедиции в Гималаи, где он обнаружил новый подвид Огненного Шара. Грейнджер готова была поклясться, что теперь, разбуди ее ночью, и волшебница в деталях опишет все события от начала до конца. Она не отказалась бы сейчас от быстрой порции Обливейта, но, увы, на официальном приеме Французского Министерства Магии разливали только шампанское. Гермиона успела прикончить уже третий бокал, когда легендарный драконолог заходил на шестой - или седьмой - круг, и поняла, что выносить это дальше она не в состоянии: такими темпами это грозит ей, как максимум - неврастенией, как минимум - начальной стадией опьянения. Не дай Мерлин, если она сама, дожив до столь преклонного возраста, впадет в маразм и будет рассказывать о своих увлекательных школьных годах.
- А рассказывал ли я Вам, дорогая, как в 1938 мы с моим коллегой оказались у Тибетского нагорья... - начал по новой мсье де Клермонт с таким упоенным выражением, что женщине на секунду стало даже неловко от собственной непочтительности. Гермиона огляделась вокруг в поисках знакомого лица - в конце концов, она приехала сюда с коллегами, - дабы вцепиться в кого-нибудь, как в спасительную соломинку, придумать повод улизнуть, но, как назло, одни вовсе не замечали ее сигнал sos, а другие вежливо кивали в знак приветствия и проплывали мимо. Наконец, карие глаза выцепили в толпе знакомую светловолосую макушку: Малфой увлеченно о чем-то беседовал с тремя стареющими вейлами. Те от него были в полном восторге и, кажется, уже вот-вот готовы были заложить первый камень в фундамент французского филиала его фан-клуба. В другой бы ситуации Гермиона закатила бы глаза, но сейчас Драко и был той спасительной соломинкой, которую она так долго выискивала. "Соломинка" же, увы, то ли не понимал посылаемых ею через весь зал взглядов, то ли издевался.
- Летиция! - Она почти схватила за локоть проходящую мимо девушку, исполняющую в этой поездке роль референта, - Мсье де Клермонт, Вы не рассказывали еще эту историю Летиции. Уверена, ей будет очень интересно. Мисс Корнер обожает драконов.
Без малейшего зазрения совести от такого вероломства Грейнджер оставила ошеломленную сотрудницу наедине с французом, а сама поспешила в сторону трех вейл, обступивших ее коллегу. Не такому ее учили родители и не такому учила своих детей сама женщина, но сил терпеть больше не осталось. Еще немного - и она готова была по возвращению в Лондон сама сдать себя в Мунго на принудительное лечение.
- Мадам, - с улыбкой вклинилась в разговор волшебница, незаметно дергая за рукав Драко, - Приношу свои извинения, но мне срочно нужно украсть у Вас мистера Малфоя. Срочные дела государственной важности. На кону буквально судьба магической Британии, - еще раз улыбнувшись, Грейнджер подхватила мужчину под локоть и буквально потащила к выходу. Меньше всего сейчас ее волновали брошенные ей в спину возмущенные взгляды, как и то, что, как минимум, она взрослый человек и официальное лицо, и ей следовало бы быть посдержанее. Перед самым выходом Гермиона притормозила и, вынув из крохотной дамской сумочки волшебную палочку, незаметно призвала к себе из виднеющегося сквозь приоткрытую дверь в кухню серванта бутылку, которую безапелляционно вручила Малфою. Тут же проплывающий по воздуху мимо поднос лишился двух бокалов, а еще через секунду раздался характерный звук - и двое волшебников исчезли, чтобы в следующее мгновение появиться посреди уходящей куда-то вниз улицы.
- Ни за что не поверю, что ты не видел всю бедственность положения, в котором я оказалась, - не скрывая своего праведного гнева, уставилась на мужчину Грейнджер. - Можешь меня поздравить: теперь я, кажется, знаю все о Китайских Огненных Шарах. Ах, да, еще я знаю, как зовут пятерых детей мсье: в их честь он назвал первый помет того самого дракона, которого нашел в Гималаях. Андре, Жан-Пьер, Шарлотт, Лорен и Альфонс. Дракон Альфонс!
Внезапно она прервалась, переводя дыхание, потому что воздуха в легких не осталось от такого длинного речевого потока. Замолчав на мгновение, Гермиона осознала всю комичность происходящего и внезапно рассмеялась, почувствовав, наконец, облегчение. Кто бы мог подумать, что однажды она будет искать спасение у Драко Малфоя. Прошло столько времени, а ей до сих пор происходящее в их отношениях казалось забавной шуткой. Но шутка была явно удачной, потому что впервые за последние несколько часов Гермионе не хотелось умереть от скуки или провалиться сквозь землю - и желательно прямиком до кабинета в Лондоне. Хотя, быть может, все дело было в теплом сентябрьском вечере и трех бокалах шампанского. 
- Прости, - она улыбнулась и покачала головой, - Не могла выносить этого больше ни секунды. Еще немного - и я бы наложила на бедного господина де Клермонта заклятие Вечной Немоты, или пустила бы себе что-нибудь прямиком в лоб, дабы больше не слышать этого. Так что считай, ты спас сразу двоих.

Отредактировано Hermione Granger (2018-08-12 01:48:23)

Гермиона бросила осуждающий взгляд на Малфоя: мало того, что бросил в отчаянной ситуации на милость выжившего из ума старика, так еще и вздумал издеваться. Вся ситуация была и вовсе одной большой и нелепой шуткой. Гермиона бы, может, и поворчала - не из вредности, а скорее для проформы, но вечер только начал меняться к лучшему, что вспоминать лишний раз о том, что вот-вот норовило его безвозвратно испортить, не хотелось.
Женщина взяла бокал и рассмеялась. Она бы не удивилась, если бы три престарелые вейлы уже сейчас, склонившись над котлом - как в детской книжке - варили бы зелье и посылали тысячу проклятий на Гермиону и весь ее род в последующих семи поколениях.
- Именно, - кивнула с наисерьезнейшим видом Грейнджер, делая глоток: все-таки было какая-то особая магия в том, чтобы пить шампанское не на празднике, но совсем рядом с ним, когда издалека доносятся музыка и то и дело взрывающиеся канонады чужого смеха. К тому же, несмотря на годы и статус, женщина так и не научилась наслаждаться светскими мероприятиями, - Потому что тут же получил бы Непростительным прямиком во-о-т сюда, - она неуверенно вытянула руку, внимательно посмотрев на Драко, ткнула указательным пальцем мужчине аккурат в лоб. - И, поверь, присяжные Визенгамота меня бы оправдали как жертву обстоятельств.
Покивав, словно закрепляя свой аргумент, женщина улыбнулась и двинулась вниз по улице. Лето уже закончилось, а осень не до конца вступила в свои права, оставляя тот небольшой отрезок в году, когда дни еще теплые, а вечера пока не такие холодные, какими будут через неделю-две. В Англии погода подобным временем не баловала, а потому Гермионе всегда казалось, что это лишь тут, в этой части Франции можно застать такие вечера. Впереди оставалось еще два дня, и, пожалуй, правильнее было бы вернуться домой пораньше, но Грейнджер любила Францию - с тех самых пор, как после второго года обучения в Хогвартсе провела здесь целое лето с родителями. А после сюда неоднократно возвращалась, когда была возможность - еще до того, как появилась Роуз. Бродила по узким улочкам, заглядывала в старинные соборы, уходящими своими цветными витражами высоко в небо, гуляла среди столетних надгробий Монпарнаса, слушая, как нашептывает листва, или как поют феи, собирающие златоцвет на юге страны, и, сидя в "Песне вейлы" в Монпелье разглядывала французских магов, которые сами по себе были произведением искусства.
- Что ж, Мистер-Утомленный-Собственной-Блистательностью, - даже не пытаясь спрятать усмешку, Гермиона подняла бокал и с тихим звоном коснулась им бокала собеседника, - За вечер, который уже пять минут как удался. Простите великодушно, что лишила Вас Вашего преданного фанклуба.
Сложно было понять, когда сама возможность подобного диалога стала чем-то обычным и не вызывала желания обратиться к колдомедику с сомнением в собственном душевном здравии. Так же сложно, как и отследить тот момент, когда любая деталь в Малфое перестала вызывать вселенское удивление: Малфой умеет улыбаться (и это была не та кривая усмешка, приклеенная к его лицу в школьные годы); Малфой обладает отличным чувством юмора; Малфой блестяще воспитан (а не чванлив) и в серых глазах царит какое-то титаническое спокойствие. Каждое подобное открытие (и еще сотню других) Гермиона встречала почти с потрясением, словно бы Драко был не человеком и не проявлял обычные человеческие эмоции, а будто бы Грейнджер внезапно обнаружила, что низзлы умеют говорить, считать до ста и рассказывать историю магической Великобритании от самого Мерлина и до наших дней, да еще и трехстопным ямбом. Они узнавали друг друга заново, и Гермионе поначалу казалось, что такое знакомство было сродни прогулке по минному полю. Как бы дальше ты ни продвинулся, любой последующий шаг может оказаться не тем и привести к катастрофе. Иногда ей хотелось поделиться этими мыслями с Драко, но она не решалась. То ли потому что это могло его оскорбить недоверием (а оно оставалось), то ли потому что еще час пришлось бы объяснять, что такое "минное поле". 
А после она и вовсе стала замечать, что знает слишком много о Драко: какой чай тот обычно пьет, какие книги ему нравятся, или что, например, Малфой всегда заглядывает в любую зеркальную поверхность - убедиться, что костюм по-прежнему хорошо сидит или что волосы не растрепались, когда думает, что никто не видит.
Но сколько бы нового она ни узнавала о нем, Гермионе всегда казалось, что остаются темы с наложенным на них табу и вопросы, которым, вероятно, не судьба быть заданными. Друг для друга они стали отличными собеседниками, у которых было с десяток общих интересов, но иногда женщине казалось, что они оба этими интересами от чего-то прикрываются.
Мимо них прокатился звон чужих голосов - толпа молодых волшебников остановилась у каменного парапета, за которым открывался удивительный вид на спящий магловский город, и теперь двое юношей пьяно и по-французски спорили, каким заклинанием лучше вызвать фейерверки.
- Иногда я завидую нынешнему поколению. Им даровано то, чего нам так и не досталось - беззаботность, - улыбнулась женщина, посмотрев компании вслед, и перевела взгляд на Малфоя. - Только разве что безрассудство. А безрассудство в нашем возрасте могут счесть за слабоумие. И дабы не прослыть маразматиком, как мсье де Клермонт, приходится быть "скучным взрослым", - полемика о пиротехнических истинах позади не утихала, и, кажется, к ней присоединились новые голоса. История не знает сослагательного наклонения, но Гермиона, игнорируя здравый смысл, на который полагалась всю свою сознательную жизнь, все чаще задавалась вопросом: а что, если бы...? И вариантов продолжения второй части вопроса было бесконечное множество.
- Кажется, я начинаю говорить как старая перечница, - она тихо рассмеялась, - Возможно, я выбрала не ту компанию, и мне стоило увести тех трех премилых дам. Кстати, Малфои ведь родом из Франции. И чем ты планировал заняться в оставшиеся дни? Отдать дань многочисленным французским предкам?

Она рассмеялась - звонко, словно кто-то рассыпал бусины по полу, и, вероятно, чуть громче, чем умещалось бы в рамки приличия, ну или как минимум - статуса. Так смеются в двадцать, быть может, в двадцать пять, но вовсе не в сорок. Гермиона оправдала бы это количеством выпитого, но пока об оправданиях она мало заботилась.
- Мерлин, Малфой, календарь! Твоему эго должно быть тесно в этом костюме, - она размашисто обвела неясным жестом контуры силуэта мужчины и сделала глоток. Неожиданно для себя Гермиона пришла к мысли, что ей сейчас не просто весело - ей легче дышится. Она даже готова была признать, что сейчас, в эту минуту она обрела ту самую беззаботность, о которой они говорили с Драко. Был ли это эффект шестого бокала шампанского или же их побега со званного вечера, но будто бы все заботы в раз отступили на задний план, показались совершенно не важными - хотя бы на ближайшие несколько часов. Все, что ее волновало, могло подождать. Будь это беспокойство о детях или о всем магическом мире в целом, всё казалось абсолютно решаемым. Только не сейчас. На мгновение мысль о собственном эгоизме испугало женщину, но и ее удалось отпустить. Словно бы все эти мысли были привязаны к ней невидимыми нитями, и сейчас то ли шампанское, то ли их незатейливая беседа незаметно развязывали их. И ей бы чувствовать вину за все это, а Гермионе не хочется - может, завтра утром или после, но только не сейчас. Ведь было что-то в корне неправильным в том, что она тут, в компании Драко Малфоя гуляет по ночному французскому городишке и чувствует себя беззаботно.
- Ага, бывает. Не менее интересно, чем у волшебников, можешь мне поверить! - заверила Гермиона, задумываясь о том, что это малфоевское "у вас там" было вполне уместным и даже очевидным. Вероятно, лет двадцать пять назад это прозвучало бы с толикой презрения или даже брезгливости, но сейчас подобное констатировало лишь то, что оставалось неизменным - принадлежность их двоих к полярным сторонам магической социальной системы, и невольно дело их друг для друга пришельцами с двух диаметрально разных планет. - Слышал когда-нибудь о Уильяме Шекспире? Он писал о реальных исторических личностях и событиях. Кстати, в Министерстве у меня пылится томик его пьес. Уверена, тебе они понравятся.
Она сказала это безапелляционным тоном, не оставляя шанса не то что бы на отказ, но даже на спор. Увы, Гермиона оставалась собой даже выпив уже порядком лишнее или вот-вот собираясь перейти грань того, где допустимое становится лишним.
Женщина лишь улыбается на слова о занудстве. Спорить с этим она никогда не пыталась, однажды приняв это качество как часть себя и в тайне даже гордясь им. Хоть и предпочитала это называть настойчивостью. И здравым смыслом, конечно. Просто однажды она неожиданно для себя обнаружила, что стала нянькой 24/7 для двух своих лучших друзей, за которых приходилось не только волноваться, но иногда и думать. Ей это было не в тягость, напротив, подобное придавало дополнительный смысл каждому дню, но еще оно накладывало ответственность, и даже Гермиону эта ответственность пугала. В конце концов, она была тогда просто девчонкой.
Женщина молча посмотрела на то, как в ее бокале снова прибавилось, но возражать не стала, впрочем, в мыслях дав себе обещание, что уж этот бокал точно будет последним. Она не уверена, был ли у Драко план ее напоить, чтобы усыпить в Гермионе внутреннюю зануду, но у него это отлично получалось. Женщина подняла глаза от бокала на собеседника и заметила, как тень недовольства промелькнула на холеном лице Малфоя, стоило тому заговорить о родственниках. Она никогда не спрашивала его о родителях, об отце, о том, как они пережили последствия войны. Гермиона и сама все знала - кроме одного: что при этом чувствовал сам Драко. То ли боялась спросить, то ли не чувствовала за собой морального права на подобные вопросы. Так или иначе, ей было не все равно с каких-то пор.
- Драко, ты во Франции, у тебя в кои-то веки выдалась возможность развеяться, а ты собрался сидеть взаперти и прятаться от каких-то старушек? - Грейнджер не скрывала на лице ироничного осуждения. Ухмылка мужчины вызвала ответную, и волшебница решительно схватила уже во второй раз мужчина за локоть, чтобы вновь трансгрессировать - на сей раз чуть подальше, на извилистые улочки Монмартра, петляющие мимо старинных домов и дающие приют любому - от усталого клерка до стареющего уличного музыканта. Трансгрессировать в немного нетрезвом виде было не самой лучшей идеей: женщина почувствовала, как брусчатка вот-вот норовит ускользнуть под высокими каблуками. Покачнувшись, она не нашла лучшего выхода, кроме как ухватиться за Малфоя. Обоняние атаковал запах мужского одеколона, и Гермиона резко отпрянула, будто нарушила невидимые границ - а она нарушила, с каким-то удивлением уставившись на Драко, а после трехсекундной паузы тихо рассмеялась, сглаживая неловкость. Потому что все, что сейчас женщина чувствовала, это одна сплошная неловкость.
- Кажется, кому-то на сегодня пора завязывать с шампанским, - улыбнувшись, вымолвила Грейнджер, убирая за ухо прядь волос - увы, пресловутая неловкость никуда не хотела проваливать. Женщина вздохнула полной грудью, еще раз улыбнулась - получилось слишком официозно, и жестом обвела вид перед ними. Жизнь вокруг кипела. Тут было куда больше людей, и каждый был занят одним - жизнью. Откуда-то доносились звуки скрипки, а поверх темных крыш виднелся купол Сакре-Кёр.
- Если к концу сегодняшнего вечера ты не убедишься в том, что Франция - одно из самых удивительных мест в мире, я признаюсь в собственной неправоте. А такое бывает очень резко, - с хитрой улыбкой передразнила мужчина волшебница. - Монмартр - это сердце всего французского. Джаз прямо на улице, десятки художников, свободные нравы и беспечность. И безрассудство, конечно, - уверенно кивнула Гермиона. - Тут нельзя чувствовать себя иначе. Вот тебе нравится джаз, Малфой?

Людям не так часто выдается шанс посмотреть на себя со стороны, а Гермионе он неожиданно выпал - здесь и сейчас, на вот этой самой улочке посреди Монмартра - в самом сердце старого города. Слова Драко едва ли удивили ее - вовсе нет. Женщину скорее удивило то, что кто-то уделяет делам так много времени, и этот кто-то - не она сама. Неужели люди в разговоре с ней ловят себя на подобных же мыслях? Потому что сейчас первым, о чем она подумала, услышав Малфоя, было изумление отсутствию времени на самые простые удовольствия в жизни. Гермиона была редкостным трудоголиком и, Мерлин знает как, успевала совмещать десятки должностей и обязанностей, в том числе и роль жены и матери, но для нее было немыслимо не оставить времени на такие вещи, как книги, музыка или театр. Месячные отчеты она проверяла под аккомпанемент Шестой симфонии Чайковского, а, укачивая в одной руке засыпающего Хьюго, в другой руке держала "Новые направления магической науки". Возможно, это был отголосок прежней жизни, когда она с родителями проводила пятничные вечера в Ковент-Гардене, а выходные - в Музее естественной истории, слушая рассказы отца о первых земных обитателях, глядя непосредственно на кости этих самых обитателей. И она знала, что такие, как Малфой, знакомы с магическим искусством не понаслышке, что разбираются в нем не хуже, чем студенты-искусствоведы разбираются в творчестве Марка Шагала или Сандро Боттичелли. А у Драко, помимо блестящего воспитания, которое было априори положено каждому наследнику чистокровного рода, был еще и пытливый ум, который, как оказалось, и был тем, что их объединяло.
Забавно было думать, что сложись их жизни немного иначе, не будь еще лет тридцать назад всех этих предрассудков по поводу крови, возможно, они бы подружились еще в школе, стали бы отличными друг для друга собеседниками, какими и стали лишь недавно. Гермиона, к вящему удивлению, открыла для себя и то, что их объединяет слишком много для людей, которые, казалось бы, находились по разные концы социального диаметра. Сперва было непривычно, потом чувство новизны прошло вместе с неловкостью, и осталось ощущение комфорта и любопытства. А еще уверенность того, что тебя понимают. Последнее иногда странным образом смущало, будто бы Гермиона перешла какую-то запретную черту. Будто бы прежняя вражда накладывала табу на пришедшее из неоткуда взаимопонимание. Совершенно непрошеное, но вдруг такое необходимое. Кажется, до этих самых пор - до их с Малфоем совместных бесед - она и не задумывалась о том, что этого ей так не хватало.
- Уже неплохо для начала, - улыбнулась женщина, не сдерживаясь от легкой усмешки: тон Драко был таким, словно бы он делал ей одолжение, признавая окружающую красоту. Но стоило признать, что тот говорил так большую часть времени. Хоть что-то в нем не поменялось. - Может, через несколько часов мы с Парижем все-таки дождемся восхваляющей оды? Как у тебя с рифмой, Малфой?
Гермиона шутливо приподняла бровь и, не дожидаясь ответа, двинулась в сторону кишащей людьми улицы, но остановилась посреди пути, чтобы снять туфли на тончайшем каблуке и продолжить свой путь, взмахом руки - и туфель - поманив за собой собеседника.
Франция всегда ей казалась идеальным местом для тех, кто хочет затеряться. Степень разношерстности его обитателей постоянно так зашкаливала, что казалось - ступишь на эти улицы, и толпа тут же тебя спрячет от всего того, от чего хотелось быть спрятанным. Гермионе не хотелось прятаться, но очень часто хотелось поставить жизнь на паузу, сделать выдох и снова вдохнуть, успокоить носящиеся в бешеном темпе мысли, увидеть все четко. Но правда была в том, что единственной, кто бегал, была Гермиона. Сейчас она тоже бежала. Разница была лишь в том, что в Англии сбежать казалось невозможным, а тут будто толпа туристов и коренных французских жителей способны были стать временным пристанищем. Или - скорее - убежищем. А Драко в этом случайном фильме жанра action стал невольным соучастником. Эдакий partner in crime, пускай и преступления, как такового, не было.
Взгляд чайных глаз упал на неоновую вывеску - таких вокруг были десятки. Та обещала джазовый вечер и отличное вино из самого Бордо. Идеальное завершение ночи. И, что бы там ни думал Драко - о красном вине или о джазе, ему придется составить ей компанию. 
- Надеюсь, ты любишь красное сухое, - вполоборота бросила она мужчине и, немного поразмыслив, натянула туфли обратно на ноги. Дождавшись, когда Малфой с ней поравняется, женщина зашла внутрь. Там их встретила крикливая французская роскошь, даже помпезность, которую с трудом отыщешь в сдержанном Лондоне. Абажурный свет, тихие звуки джаза и вторящее им многоголосье языка Вольтера и Франсуа Олланда. И во всем этом улавливалась какая-то очаровательная безвкусица, в чем был своего рода редкостный шарм. Им предложили стол у дальней стены, куда Грейнджер попросила принести бутылку Шато Мутона.
- Если станет совсем невыносимо, дай знать. Я, конечно, тот еще тиран, но слушать то, что не нравится, не пожелаю и врагу. Хотя хорошее вино порой сглаживает даже бездарное бренчание. - Она осеклась, осознав, что фактически почти приравняла Драко к условному врагу, хотя и понимала всю абсурдность данного утверждения, и знала, что это понимает и Малфой. Фраза просто слетела с языка, без всякого на то намерения, без лишних смыслов. Да Мерлин! Без всяких смыслов вовсе.
Ситуацию спас официант, принесший бутылку вина. Гермиона бросила взгляд на этикетку и увидела год 1995. С тех пор столько воды утекло, а эта бутылка абсолютно не изменилась. Разве что этикетка немного потускнела от времени.
- Подумать только. Скажи нам в год, когда разливали это вино, что много лет спустя мы будем пить его в компании друг друга, каждый из нас покрутил бы у виска. - Они никогда не затрагивали этой темы, но, возможно, в Грейнджер все еще не утихала смелость от выпитого шампанского, но  женщина отчего-то решила, что сейчас было подходящее время эту самую тему затронуть. Как проверить толщину льда, по которому ходишь. - Тебе никогда не кажется это немножко сумасшествием? Даже сейчас.